Как политики победили генералов. Могли ли белые выиграть гражданскую войну?

Сергей Глезеров Наследие 16 Октября 2019

Сто лет назад, в октябре 1919 года, белые войска рвались к Москве, их командующим казалось, что еще чуть-чуть — и конница неудержимой лавиной ворвется в Первопрестольную. Тем временем армия Юденича заняла Гатчину и подошла к ближайшим предместьям Петрограда… О том, имели ли белые реальные шансы на победу и почему воспользоваться ими так и не удалось, мы говорим с доктором исторических наук профессором Института истории Санкт-Петербургского госуниверситета Александром ПУЧЕНКОВЫМ. В научном мире он считается одним из крупных исследователей Гражданской войны.

Белая казачья конница готова была дойти до Москвы… РЕПРОДУКЦИЯ. ФОТО АВТОРА

— Александр Сергеевич, в прежней историографии применительно к лету 1919 года звучала такая формулировка: «Советская Россия в кольце фронтов». Иными словами, белые «обложили» ее практически со всех сторон…

— Действительно, в первой половине 1919 года белые практически повсюду теснили красных. Произошло то, о чем они мечтали: в их движение влилось казачество. Они получили и существенную помощь от Антанты.

Белым казалось, что они просто обречены на успех, и к маю 1919 года у них начинается негласное соревнование: кто первым войдет в Москву — адмирал Колчак или генерал Деникин? При этом — вот удивительно! — практически никакой координации усилий самых крупных фронтов белой армии, восточного и южного, не было. Хотя попытки наладить прямое сообщение между ними предпринимались.

Можно вспомнить миссию генерала Гришина-Алмазова — одесского диктатора, который был изгнан интервентами, приехал к Деникину и получил поручение: добраться до Колчака и вручить ему письмо, в котором содержались конкретные предложения по координации действий. Однако пароход, на котором ехал Гришин-Алмазов, захватили красные. Генерал, дабы не попасть в плен, застрелился, но не успел уничтожить документы, которые вез.

Большевики сделали все возможное, чтобы использовать добычу в пропагандистских целях: письмо было опубликовано в газете «Правда» с язвительными комментариями народного комиссара по иностранным делам Георгия Чичерина. Дело в том, что в этом послании Деникин однозначно и весьма критично высказывался против интервентов, фактически обвиняя их в предательстве интересов России. И теперь большевики заявили: вот наглядное доказательство, что силы контрреволюции даже между собой не могут ни о чем договориться.

По большому счету это было правдой. Чтобы получить связь с Колчаком, Деникину приходилось отправлять письма, которые шли через Константинополь, Лондон, Вашингтон и Токио и таким кружным путем лишь спустя несколько недель доходили до Сибири. За это время ситуация радикально менялась. Иначе говоря, каждая из сторон была вынуждена действовать сама по себе.

— Наивный вопрос: у Деникина и Колчака не было возможности связаться друг с другом, как сегодня бы сказали, в режиме реального времени?

— Нет. Связи онлайн у них не было. Даже телеграфного сообщения.

Поэтому один из главных постулатов советской историографии — о Советской России в кольце фронтов — можно считать верным, но с одной существенной оговоркой: ни Миллер на севере, ни Юденич на северо-западе, ни Колчак в Сибири не координировали свои действия с Деникиным. Не потому, что их душили амбиции, а по той простой причине, что у них не было для этого технических возможностей.

Контрреволюция — и это стало одной из причин ее поражения — была разобщена территориально. И самое главное — она базировалась на окраинах. Одесса, Таганрог, Омск, Архангельск… Все-таки это была глубокая провинция, и внушить русскому мужику, что именно там находится подлинный центр российской государственности, было крайне сложно. Большинство жителей страны под Россией понимали в основном ту территорию, которую контролировали большевики, поскольку они занимали два главных города — Москву и Петроград.

Никакого общего объединенного наступления против красных, заранее согласованного всеми белыми вождями, никогда не предпринималось. Не было такого, чтобы Колчак сказал Деникину: «Вы, Антон Иванович, наступаете на Москву, я пойду на Царицын, Николай Николаевич Юденич займет Петроград…». Кстати, Колчак с Деникиным вообще ни разу не виделись и даже не были знакомы.

Но в тот момент все это не воспринималось как что-то чудовищно фатальное. Белым казалось, что советская власть вот-вот падет. В этой ситуации Деникин идет на чрезвычайно важный шаг: 30 мая 1919 года неожиданно для всех своих соратников объявляет, что считает себя подчиненным Верховному правителю России Колчаку. Эта дата попала во все летописи белого движения.

— Зачем Деникину это было нужно?

— Чтобы продемонстрировать всем: белый фронт един и цели у белогвардейцев в разных частях России одни и те же. Главное — свернуть шею большевикам и воссоздать «единую и неделимую». Иначе говоря, Деникин объявил о подчинении Колчаку, считая, что показал высший пример патриотического долга.

В окружении Деникина поступок вызвал, я бы сказал, молчаливое осуждение. Мемуарист Николай Астров (в 1919 году — один из главных политических советников Деникина) отмечал: «Настроение большинства было совершенно определенно. Оно было против признания Колчака…». Реальный авторитет адмирала и его степень влияния на то, что происходило у Деникина, у Миллера или у Юденича, были ничтожны. Но Деникин был уверен, что белому движению нужен формальный вождь, свой «Ленин»…

Кроме того, своим жестом генерал хотел подчеркнуть, что у него нет политических амбиций. Многие историки считают, что трагедия белого движения в 1919 году как раз и состояла в том, что и Деникин, и Колчак, и Юденич не видели себя в политике после свержения большевизма. После окончания Гражданской войны они мечтали уйти в частную жизнь, Деникин даже говорил в своем кругу о том, что мечтает после взятия Москвы уйти «садить капусту».

Иначе говоря, во главе белого движения стояли люди, считавшие, что свалившаяся на них сверхъестественная, громадная власть — лишь следствие распада страны и общего помутнения рассудка. Это в 1920 году Петр Врангель, будучи диктатором Крыма, видел себя в роли человека, который может возглавить всю страну. Он упивался властью, и в окружении его даже называли Петром IV.

А Деникин, которого в шутку именовали «царем Антоном», был сильным военачальником, но не испытывал никакого наслаждения властью. Эмигранты потом отмечали его незлобивый и аполитичный характер, называли «богородицей». Профессор Константин Соколов, который возглавлял у Деникина отдел пропаганды, вспоминал, что, познакомившись с генералом, увидел простого русского человека, подобного тем, которые в Смутное время объединились в ополчение, освобождали Москву от поляков и спасали Россию.

То же самое можно сказать и о Колчаке. Современники отмечали, что в его глазах порой светилось отчаяние от того, что ничего не получалось…

— И в этой «аполитичности» было отличие лидеров белого движения от большевистских вождей?

— Конечно. Ленин и Троцкий получали удовольствие от власти. Они всю жизнь готовили себя к подобной деятельности…

Впрочем, вернемся к тому, как развивались события в мае 1919 года. Колчак начинает терпеть поражения от красных — сказалось военное мастерство Михаила Фрунзе, и его войско катится все дальше и дальше на восток. Можно говорить о том, что он был беден людьми, среди его подчиненных не было профессионалов такого ранга, как у Деникина, но это не суть важно. Главное: с лета 1919 года Колчак начинает исчезать с повестки дня как главная угроза Советской России. «Колчакия», как писали советские газеты, терпела крах.

И на этом фоне — ошеломляющие успехи Деникина. Взяв Царицын, в июле 1919 года он провозглашает свою знаменитую московскую директиву. Смысл ее очень простой: армия Вооруженных сил юга России должна бросить все усилия на взятие Москвы.

Это решение вызвало патриотический экстаз и вместе с тем очень большую полемику. Оппоненты обвиняли Деникина в военном дилетантизме. Уже спустя несколько месяцев главным критиком этого приказа стал генерал Врангель, который заявлял, что не было ничего более стратегически бездарного, чем идея московской директивы.

Почему? Потому что фактически был отдан приказ четырем лучшим дивизиям, составлявшим ударный кулак (каждая из них носила фамилию одного из основателей белого движения — Корнилова, Маркова, Дроздовского, Алексеева), безостановочно наступать на Москву, при этом совершенно не задумывались о состоянии тыла. Врангель говорил о том, что надо было прочно закрепиться в Царицыне, важнейшем узловом пункте. Это давало надежду на дальнейшее соединение с Колчаком. Затем вырасти численно и только после этого мощной общенациональной армией двигаться на Красную Москву.

Главным контраргументом Деникина было то, что он не мог дальше терпеть, чтобы древние русские города находились под пятой «оккупантов», коими он считал большевиков.

— Мог ли Деникин рассчитывать на поддержку каких-то внутримосковских сил?

— Мог, хотя все-таки Москва была очень сильным пролетарским центром. Не думаю, что рабочие встретили бы белых с колокольным звоном. Но то, что в столице существовало подполье, готовое ударить в спину большевикам, — факт несомненный.

У Деникина были шансы захватить Москву, создать там свою администрацию. Напомню, что в августе 1919 года белые смогли успешно, практически без боя, захватить такой огромный город, как Киев, и создать там, несмотря на мощное большевистское подполье, эффективную городскую власть. Если бы Деникин пришел в Москву и привез при этом продовольствие, я думаю, он смог бы на какое-то время закрепиться и там. И белое движение получило бы тогда качественно иной статус, как бы москвичи ни относились к Деникину.

Могли ли белые в конкретных условиях 1919 года кавалерийским галопом доскакать до Москвы? В принципе да. Ведь они дошли уже до Орла, на очереди была Тула. В наивысшую минуту успеха острию белой армии оставалось до столицы всего несколько сотен километров. Недельный марш.

Когда 13 октября 1919 года пал Орел, в стане белых уже всерьез обсуждалось, кто будет губернатором Москвы. Даже обычно сдержанный Деникин, выслушав как-то критику в адрес своей политики со стороны Николая Астрова, сказал: «Николай Иванович, подождите: вот возьмем Москву, тогда выпьем чаю и поговорим о наших проблемах». Одним словом, в те дни в лагере белогвардейцев царило ликование…

— А большевики чувствовали реальную угрозу своей власти?

— Чувствовали. В начале октября 1919 года Ленин созвал секретарей ЦК и объявил, что нужно запасаться подпольными паспортами, так как партия готовится перейти на нелегальное положение. И в этот момент большевиков очень выручил Нестор Махно, который во время наступления белой армии на Москву всей силой своих отрядов ударил по ее тылам. Деникину пришлось снимать части с ударного кулака, чтобы обеспечить безопасность тыла.

— Махно выступил по своей инициативе или его попросили в Москве?

— По своей. Махно был знаком с Лениным: они встретились в 1918 году в Кремле. Ленин долго беседовал с Махно, в котором увидел подлинного крестьянского вождя, и тот вспоминал, что они очаровали друг друга.

Потом отношения изменились. Махно был уверен, что никто не смеет его понукать, кроме Ленина. Большевики же считали, что Махно хоть и идейно близкий, но слишком неуправляемый. А председателю Реввоенсовета Льву Троцкому вообще не нравились популярные народные вожди — он видел в них угрозу регулярной Красной армии…

Как бы то ни было, вылазка махновцев ослабила армию Деникина. Плюс в лоб ей ударили войска Буденного, нанеся сокрушительное поражение под Касторной. Несколько дней решили ситуацию. И очень быстро армия Деникина покатилась обратно. Можно сказать, что белые просто надорвались, совершая марш-бросок на Москву.

— На фоне масштабной битвы за Москву события Гражданской войны под Петроградом, колыбелью революции, кажутся какими-то мелкими, прямо микроскопическими… Почему так получилось?

— Северо-Западная армия Юденича по стандартам Первой мировой войны — это практически одна полнокровная дивизия. Около 20 тысяч человек. Ничтожно мало.

На мой взгляд, все белое движение на северо-западе было авантюрой с самого начала. И кончилось оно самым печальным образом. Ни с кем так подло не поступали бывшие союзники, как с армией Юденича. Я имею в виду Эстонскую республику, куда белые отступили после разгрома под Петроградом. Там фактически интернированные остатки его армии были обречены на голодную смерть.

Почему? Потому что если движения Деникина и Колчака возникли на русской территории, то армия Юденича изначально базировалась в Эстонии, где к белым, радетелям за единую и неделимую Россию, испытывали мало симпатий.

Но я абсолютно убежден: если бы Юденич даже вошел в Петроград, то его солдатам стреляли бы в спину из-за каждого угла. Потому что если большевики не сумели доказать, что армия Деникина — детище иностранных наймитов, то им удалось сделать это в отношении армии Юденича. И действительно, ей помогали англичане, они реально стояли за его спиной.

Что бы ни говорили теперь, но большевики проявили себя во время Гражданской войны как гении пропаганды.

— Белые им в этом серьезно проигрывали…

— Их пропаганда строилась исключительно на отрицании того, что делали большевики. А в плане созидания они не смогли сделать практически ничего.

Позитивную программу попытался провозгласить Врангель в 1920 году в Крыму, когда все уже было проиграно. Белые никак не могли понять, что они ведут именно гражданскую войну, в которой едва ли не ключевое значение имела пропаганда: кто кого переврет и переубедит. Белые сражались так, как против германцев или японцев. Они считали, что победят, сокрушив военную мощь красных. Но военной победы явно было недостаточно.

Грубо говоря, в Гражданской войне политики (красные) выиграли у военных (белых). Ибо политики понимали, что Гражданская война — прежде всего столкновение идей, а не штыков и сабель…

Чтобы понять причины поражения белых, нам никак не обойтись без воспоминаний о том, с чего все начиналось. Понимаете, белое движение могло погибнуть еще весной 1918 года, если бы красные проявили больше настойчивости и уничтожили остатки армии Деникина. Но они ослабили хватку, Деникин оказался, по словам основателя белого движения генерала Алексеева, «счастливым военачальником», одержал целый ряд сокрушительных побед и смог собрать 150-тысячную армию.

Красные были в ту пору в чисто военном отношении дилетантами, а их на редкость недальновидная внутренняя политика создавала базу белого движения. «Расказачивание», которое проводили большевики, привело к тому, что казаки массово пошли в белую армию, хотя до этого не хотели участвовать в братоубийственной войне.

Офицерский корпус тоже поначалу не хотел воевать. Его общая численность к концу 1917 года составляла около 280 тысяч человек, и только 1% прибыл к Корнилову на Дон. А кончилось тем, что у белых служили более 100 тысяч офицеров прежней русской армии. Если говорить о процентном соотношении: около 40% офицеров побывали в белых и национальных армиях, еще около 40% служили в Красной армии, около 20% уклонились от участия в Гражданской войне.

Красные и только красные позволили белому движению из регионального движения, не имевшего социальной базы, превратиться в ту силу, которая в конце 1918 года и большую часть 1919 года угрожала самому существованию Советской России. Но к концу 1919 года Красная армия была уже очень сильна. Большевики смогли построить вооруженные силы, очень напоминавшие старую армию классического образца, где солдаты и командиры знали, что будут накормлены, излечены от ран, а в случае их смерти семьи окажутся на полном государственном обеспечении. Тыл работал на фронт, существовал огромный бюрократический аппарат.

И понятно, почему Красная армия предъявила миру пример талантливых полководцев-самоучек. Того же Буденного, который сумел повернуть вспять наступавшие на Москву войска Деникина. И то, что белые приглашали Буденного служить в свою армию, обещали генеральский чин — это вовсе не вымысел…

Иными словами, большевики смогли создать государство, а белые за всю Гражданскую войну так и не смогли его обрести. Их армия так и не вышла за рамки партизанщины, дилетантизма. И когда население называло добровольческие формирования Деникина «грабьармией», это было правдой. Поскольку жители территорий, которые они занимали, должны были их обслуживать.

— Одним словом, на практике большевики оказались большими государственниками, чем белые?

— Абсолютно верно. И в этом состоит исторический парадокс. Большевики, выступавшие изначально могильщиками государства, стали его апологетами.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 194 (6547) от 16.10.2019 под заголовком «Как политики победили генералов».

Поделиться

Материалы рубрики

03 Марта, 07:30

Политика на антресолях. Чем интересен Дом Плеханова в Петербурге

03 Марта, 07:30

Специально для офицеров Военно-Морского Флота. Ордена Ушакова и Нахимова

Преамбула.
Я с равным равнодушием отношусь к обеим участникам гражданской войны. И к белым, и к красным.
Точнее не с равнодушием, а с отстранённостью. Ибо считаю гражданские войны злом, и в них участвующих — воюющих на стороне зла. Лучше всего гражданскую войну не допустить, а ежели допустили — не участвовать. Эмигрировать скажем. Хотя бы на время такой войны.
Почему? Потому, что гражданская война не даёт позитивного опыта, но даёт очень много негативной кармы. Вне зависимости за что сражался её участник. Опыт гражданской войны — это зло, ничему не могущее научить, и бесполезный в нормальной жизни. Шаламов примерно тоже писал о опыте лагерной жизни.
Но поэтому я обязуюсь, без пристрастия и эмоций, попробовать реконструировать довольно маловероятную историческую ситуацию.
Получится ли? Не знаю — вам решать…
Технология победы
Технология победы белых в гражданской войне должна отличаться от их технологии ведения войны в текущей реальности. Ибо существующая технология их к победе не привела. А значит они должны действовать более согласованно, иметь немного других лидеров, иметь другую структуру власти и быть более безжалостными к себе и населению. Т.е. стать немного похожими на красных, но не стать при этом красными. Т.е иметь чека, да не иметь комбедов. Иметь продразвёрстку и систему заложников при мобилизации, да не иметь запрета всей оппозиционной прессы. Иметь диктаторскую власть, да не иметь запрета на любую несанкционированную политическую деятельность. Т.е. быть похожей на националистические режимы восточной Европы в это же скажем время. Да и в нынешнее.
Какое это даёт преимущество? Более сплочённая власть, могущая объяснить населению, что именно она предлагает. А предлагала бы она видимо не просто Великую и неделимую Россию, но и определённые национальные преференции. И главное, опираться эта власть должна строго на крестьян. Т.е быть эсеровской по сути.
Первый этап: победа
Итак, белые смогли привлечь к себе, заставить себя поддержать крестьянство, за счёт чего и победили. Кстати, а что есть победа в этой ситуации? Взятие Москвы и Питера. Большевики бежали, рядовые большевики либо уничтожены, либо растворились среди населения центральных губерний.
Сразу возникает масса вопросов. Первый — о власти. Ни о каком Учредительном Собрании после 2-3-х лет ожесточённой борьбы не идёт и речи. Речи не идёт и (пока) о восстановлении монархии. Видимо для начала это военная диктатура с элементами социализма(эсеры же!). Власть крайне не устойчива. Почему? Да потому, что должна решать массу проблем, не имея при этом как основу своей структуры «орден меченосцев».
Поэтому сразу после победы видимо образуются различные коалиции вокруг различных военных вождей, между которыми начинается вторая производная гражданской войны. И надо не забывать во первых, о региональных вождях типа атамана Семёнова, во вторых, о национальных — типа Петлюры. Все они малость либо монархисты, либо социалисты, что придаёт остроты блюду. И не забыть о том, что в Польше — Пилсудский, в Финляндии — Маннергейм(это условное обозначение власти в Финляндии), в прибалтике — независимые прибалты, а в закавказье и средней Азии — англичане(а вы думаете, они бы отказались от такого случая?).
В Приморье кстати — японцы, а далее ДВР — буфер, Дальневосточная республика, вассал Японии или, может быть, САСШ. На Севере кстати англичане тоже.
Вот такая крокозябра после победы белых на территории бывшей Империи.
Второй этап: удержание власти
Положим, что в битве пауков в банке побеждает сильнейший и в столицах образуется более-менее устойчивая власть. Но власть эта устойчива только в крупных городах. Всё крестьянство в восстаниях. Ибо многие у власти мечтают о возвращении земельной собственности, либо о компенсациях. Тем более, что города кормить(и армию) надо, а фабрики стоят — пролетариат частью перебили при победах, частью разогнали по деревням. И вообще, денег нет, инфраструктура покоцана, желдор еле дышит. Диктатура — что в этих условиях ещё?Помощь от союзников минимальна. После задробления большевизма Россия становится им глубоко неинтересна. Пусть русские мол сами наведут порядок на той территории, что пока контролируют.
Тем более что Брестский мир уже подписан, большевиками. А поэтому никаким победителем непонятное государство не признаётся и никаких репараций от побеждённой Германии не получает и не может получить в принципе.
Промышленности нет, сельское хозяйство и логистика внутри страны в хаосе, флот уведён союзниками(дабы не баловались), армии в сущности тоже нет — поскольку нет военной промышленности. А есть массовый голод, тиф и испанка.
Плюс к этому постоянные крестьянские волнения и восстания из-за конфискаций, терроризм, бандитизм, и перманентные волнения на национальных окраинах.
Будем считать, что белые с этим бы справились. И поимели бы году к 25-27-му всё-таки более-менее единое государство в пределах центральной России, Белоруссии, части Украины, Северного Кавказа, Сибири.
Прибалтика, Закавказье, Молдавия, Западная Украина+Западная Белоруссия, Финляндия, Вся Средняя Азия кроме Северного Казахстана, Алтай, Забайкалье, ДВР и Приморский Край — вне России.
Кстати, были бы постоянные попытки вернуть потерянное. Ведь идеология гласит — за Единую и Неделимую? Но они бы купировались Державами и привели бы лишь к вражде с потерянными окраинами.
Третий этап: послевоенное восстановление
Многие мои оппоненты по прежним спорам утверждают, что не было бы большевизма, Россия получила бы и репарации от побеждённой германии, и инвестиции из Европы и Америки. Так ли это?
Забывают мои оппоненты про колоссальные военные долги Российской Империи + не менее колоссальные долги предвоенные. А так же то, что ни Проливов, ни репараций Россия не могла получить по факту выхода из войны в результате Брестского мира. Получается что? Страна не получила бы ничего, но была бы должна всем. Причём, заметьте, страна осталась бы без нефти — Баку был бы английским, без газа — его, как и тюменскую нефть не нашли бы ещё. И было бы некому и не на что находить.
С углём и металлом — это если бы удалось сохранить за собой Донбасс, что не факт. А Курскую Магнитную Аномалию тоже ещё не открыли и не разведали. Даже если это не так, если и разведали, то денег на разработку не было.
Ладно, будем добры к белым, Украину они сохранили. Т.е. и Донбас, и чернозём.
Но, проваландались они с гражданкой года этак до 25-27-го. И когда начали договариваться с САСШ о инвестициях случилась неприятность 1929-го года. Те. начался мировой кризис и всем стало не до инвестиций в дикую Россию. А так как экономика этой России оставалась капиталистической и привязанной к экономике Запада, то кризис бы долбанул и по нам. Пусть не очень сильно — у нас бы была к тому времени почти автаркия, но всё-таки…
И Вся индустриализация 30-х идёт коту под хвост:
1)нет идеологии развития
2)нет силы, могущей эту идеологию продавить и поддержать
3)торговать реально нечем. Крестьяне — это конечно Божьи люди, но не товаропроизводители. Что они вырастят, то и скушают обычно сами. А механизма, который бы смог выжать из них сверхдоходы, нет. Поэтому закупать у Форда автозаводы не на что. Не на что строить Днепрогэс и Магнитку. Вообще, все тридцатые годы идёт стагнация. Но голода нет и народ постепенно успокаивается. Кстати, массового переселения крестьян в города тоже нет — нет строительства индустрии, а значит нет рабочих мест для бывших крестьян. Но зато население страны быстро растёт, а значит быстро увеличивается до нестерпимой черты аграрное перенаселение.
К 1937-му как бы не 200 миллионов…
Четвёртый этап: война
У кого-то читал, что Гитлер пришёл к власти лишь потому, что вначале к власти в России пришёл Ленин…
Глубоко ошибочная концепция. Национализм появился ранее марксизма, и поэтому марксизм не может считаться причиной нацизма. Потому что довести концепцию до крайности можно лишь когда эта концепция уже есть.
Причина доведения до крайности? Тоже не марксизм. До крайности концепцию доводят не из-за идеалистических причин, а сугубо из-за материалистических. Т.е жадность французов, глупость англичан и идеализм американцев — это и есть причина нацизма. И фашизма тоже. Глупо считать, что если бы не было СССР, то не было бы второй мировой. Немцы очень хотели всё переиграть, а под каким соусом — не важно. И Гитлер как личность в этом случаен, и само название — национал-социализм…
Был бы народо-римлянизм, вам было бы легче?
Но в начале про Россию. Ситуация в стране была бы такова: национально унижены, участвовали в Великой войне, но посланы на…Вынесли основную тяжесть в общем, но преданы социалистами и союзниками. Живём бедно, а кто-то на нашей шее получает дивиденды с наших выплат…
Улавливаете идею? Да. Это национал-социализм. Россия 30-х естественным образом эволюционировала бы в нацистское государство. Не в индустриальный нацизм германии конечно, а скорее в крестьянский нацизм Румынии. Да. Просто очень большая Румыния.
Скажите, Рейх не стал бы её есть по идеологическим причинам? Едят не из-за идеологии, а потому что кушать хочется. В России было Рейху чего кушать. Например Украину.
Так что напали бы обязательно. Но тут интересны нюансы.
Этап 5 Нюансы войны
Прежде нюансов повторю: Рейх был бы обязательно. Кто бы его не возглавлял, и как бы он не назывался.
И присоединение Австрии, и захват Чехословакии был бы так, либо чуть иначе. Ну и война с Польшей — обязательно…
Вот тут начинаются нюансы…
Дело в том, что перед войной армия Русского государства примерно соответствовала по своей численности и боеспособности русской армии 1914-го года. Но была бы слабее её. Почему?
Не полностью восстановлена военная промышленность
Менее качественна база призывников
Менее обученность офицерского состава
И последнее, но не последнее по важности, у России белой нет нефти. Вообще нет.
Т.е. вся бронетехника(несколько сот английских танкеток и бронеавтомобилей) только на импортном топливе. Так же и несколько сот самолётов.
И снарядов лишь запас с той войны. Да и пушки с пулемётами либо 25-летней давности системы, либо(немного) импортных. Флота нет. ПВО в общем тоже нет.
Это примерно армия Китая.
Это небоеспособная армия. Вернее, менее боеспособная, чем армия Польши, с которой она находится в жёстком противостоянии.
Ладно, Англичане всех помирили(внешне) и сделали своими союзниками.
Что будет делать в этом случае русская армия при нападении Германии на Польшу?
Продолжит мобилизацию. К окончанию блицкрига положим будет на 60% мобилизована. Что делать русским генералам? Объявлять войну Германии сразу или обождать?
Рассмотрим оба варианта.
Этап шесть: русские объявляют войну Германии одновременно с Францией
В этом случае победоносный вермахт просто продолжит своё движение на восток. Учитывая то, что у Белой России нет подвижных войск, нет резервов и нет особого желания воевать(союзники предали 20 лет назад — предадут и сейчас — говорят те самые генералы, что были тогда полковниками), русские побегут на восток, попадая в окружения и прочее. Думаю, первым ударом немцы отгонят нас до Смоленска. А там постепенно, учитывая «странную войну на западе», подтянут силы и дойдут до СПб и Москвы. И захватят их.
А на западе всё это время будет позиционный фронт и налёты бомберов с новогодними открытками.
Потом конечно немцы уделают и французов. Году этак в 41-м
На первое января 42-го года будет такая ситуация:
1)САСШ Будут терпеть поражение от Японии
2)Англия будет держать оборону на Ламанше
3)Вся восточная Европа, включая Югославию и Грецию, ляжет под Наци
4)Россия возможно заключит новый брестский мир, поскольку будет обижена на союзников. По этому миру она сдаст Германии Украину и Северный Кавказ. Немцы будут штурмовать перевалы Северного Кавказа, прорываясь к Баку.
Тут надо учесть, что Белая Россия по военному могуществу — далеко не СССР. И Странам Оси будет проще одержать победу. Меньше потерь и меньше усилий.
Этап шесть Бис
Русские, одновременно с Польшей являются союзниками Англии. Но обратив внимание на блицкриг, увидев обрушение более сильной польской Армии, затягивают объявление Германии войны. Несмотря на английские тычки. Русским генералам становится понятно: в современной войне их армия будет разорвана в клочья танковыми легионами Гитлера, они принимают стратегию «не мира, ни войны».
Русская Армия отмобилизована и находится на границе. Но участия в Польской войне не принимает.
Германия беспрепятственно занимает всю территорию Польши и Прибалтику.
В СПб выезжает представитель Гитлера для обмена дипломатическими нотами и урегулирования отношений.
Англия разрывает все договоры с Русским государством.
Этап семь
Продолжение этапа шесть бис, и шесть
Поняв что русская армия не имеет подвижности, оставив малость для прикрытия, Германия осуществляет блицкриг на Западе.
В итоге вся Европа кроме Англии покорена. Гибралтар кстати и Мальта взяты — потери войск у Германии малы по сравнению с нынешней историей. Но опять таки, не имение нормального флота приводит Германию к обратной задаче: победить Россию, чтобы победить Англию.
Так как Югославия союзник, Германия начинает наступление 15-го мая. И захватывает Москву уж к октябрю. СПб кстати она берёт ещё в июне. Жители СПб уморены голодом в оцеплении. Все, поголовно.
Но тут происходит одно из удивительных событий. Русский народ, ранее бывший предметом политики, становится её автором: глубокое вторжение именно национального врага на национальную русскую территорию приводит к лавинообразному увеличению сопротивления русских немецким агрессорам. Потери сторон вырастают на порядки. На порядки буквально.
Я не знаю как, но образуется национальное правительство, которое, после взятия Москвы и СПб, вообще всех городов до Волги, берёт на себя руководство сопротивлением.
Ресурс техники тем временем у вермахта заканчивается. И перед Нижним Новгородом образуется позиционный фронт.
Между тем японцы нападают на Пёрл Харбор.
Этап 8,9.10
Русская Армия держит оборону перед Нижним Новгородом, немцы резвятся на просторах России и Украины,
Захватывают Низовья Волги, Царицын и Астрахань. Северный Кавказ. Через полгода, к началу 43-го года немцы пересекают Кавказский хребет и входят в Азербайджан. Сопротивление англичан не так значительно, нефть захвачена, но как её доставить в Рейх?
К странам Оси присоединяется Турция. Начинается вторжение в Иран и Ирак.
К концу 44 года Иран и Ирак контролируются рейхом.
Япония начинает стремительно проигрывать войну на Тихом океане.
Россия все ещё держится, хотя ДНР, держа нейтралитет, отказывается помогать союзникам.
Снабжение России осуществляется лишь через Чукотку и Сибирь.
1945 год
Создание атомной бомбы в Америке. Атомная Бомбардировка Токио и Осаки.
Атомная бомбардировка Шанхая.
Америка вместе с Англией постепенно выдавливают Японию из Тихого океана.
В Евразии военные действия практически прекращены.
Этап 11, 1947 год. Испытание атомной бомбы Германией
Испытание ракеты средней дальности Германией. Нанесение первого атомного удара по Лондону. Ответная атомная бомбардировка Парижа.
Американцы высаживаются в Китае и на Островах. Острова заняты через 2 месяца. В Китае республиканцы и американцы к концу года уничтожают последние японские опорные пункты.
Начало оккупации Приморья и ДНР. Америка пообщала ввести войска в Сибирь, начало наступления немцев на Нижний Новгород. К концу года — взятие оного.
Первый атомный удар по территории России.
Этап 12-15, 48-85
Три атомных войны на Урале. Американская армия отразила удар и нанесла свой.
Он тоже отражён атомным оружием.
В настоящее время две империи поддерживают стабильный фронт. Русского же населения в раайоне конфликта(в бывшей России) осталось не более 30 миллионов.
Впрочем, кто же русских считает?

ЧТО БЫЛО БЫ, ЕСЛИ БЫ ПОБЕДИЛИ БЕЛЫЕ?

– это Финляндия, Польша и, вероятнее всего, прибалтийские республики.

– А в Закавказье у белых были союзники?

– Армения – в первую очередь, Азербайджан в меньшей степени, потому что Азербайджан поддерживал горцев, восстававших против Деникина. На Северном Кавказе тогда было очень сильное движение за шариатскую монархию. Они выступали и против белых, и против красных. Грузия в конце концов де-факто была признана как государственное образование, с которым можно вести переговоры, хотя в 1919-м году с ней воевали из-за Сочинского округа.

Искусство воевать

Юденич Николай Николаевич – Скажите, сколько вообще человек воевало в Гражданскую? Сколько их было на стороне красных и сколько – на стороне белых?

– Цифры есть, к сожалению, только приблизительные. Количество участников зависело, в частности, от регионов, в которых формировались армии. Исторически в России был густонаселенный центр и малонаселенные окраины. А поскольку Белое движение формировалось на окраинах, а центр был советский, то закономерно, что в случае проведения мобилизаций, при прочих равных условиях (более-менее налаженный мобилизационный аппарат и др.), численность Красной армии станет большей. В конце 1920 г. под штыком у красных находится около 5,5 млн. человек. Правда, примерно половина от этого числа – это внутренние войска: продотряды, различные части охраны и т.д.

У белых совокупная численность фронтовых частей была около 500 тысяч человек в периоды максимальных успехов, но бывало и меньше. Армия Юденича, которая шла на Петроград, составляла всего 15–20 тысяч человек.

– Так, получается, соотношение белых и красных было 1 к 20–30?! Как же белые тогда сразу не проиграли, и как они вообще могли на что-то надеяться?

– Соотношение было разным в разные периоды войны. Например, во время штурма Крыма численность Красной армии, переведенной с польского фронта, была около 200 тысяч, а им противостояло около 40 тысяч врангелевцев.

Но тут надо еще учитывать способ ведения боевых действий. Белым, например, тому же Юденичу при наступлении на Петроград, нужно было действовать быстро и оперативно, чтобы добиться успеха. Он знал, что длительных боевых действий его армия не выдержит. Поэтому белых выручала стремительная тактика, кавалерийские рейды. Это потом уже переняла их и красная конница.

Также надо учитывать, что у каждой стороны был свой активный элемент, некий каркас, основа. У красных это коммунисты, комиссары, интернационалисты. Основой белых были добровольцы, участники Ледяного похода («первопоходники»), и др. На этой основе держится мобилизованный элемент – те, кто идет в армию не по убеждению, а по призыву. У красных мобилизационный потенциал был выше в силу того, что они занимали более населенную территорию, центр страны и крупные города. А у белых была, например, Сибирь, где в ряде регионов средняя плотность населения – один человек на один квадратный километр. Белый юг, правда, был более населенный, но на юге происходили и более интенсивные боевые операции.

С сугубо военной точки зрения – у белых был шанс на победу

С сугубо военной точки зрения – у белых был шанс на победу. Недостаток сил и ресурсов мог быть уравновешен грамотными тактическими действиями. У белых основной расчет был на быстроту и стремительные сильные удары. Это были, например, поход на Москву Деникина, поход на Петроград Юденича. Считалось, что быстрые удары не только приведут к занятию столиц, но и к скорому окончанию Гражданской войны в целом.

Как только они терпели неудачу, тактика менялась. В частности, в 1920–1922 годах белые стали выжидать, ждать внутренних потрясений, рассчитывать на рост повстанческого движения в России. Появились идеи создания самостоятельных государственных образований: белый Крым, белое Приморье, – в конце 1922-го даже расчет был – удержаться на Камчатке. Некий прообраз будущего Тайваня. В любом случае, пока была русская территория, можно было говорить о государстве, об альтернативе советской власти. В эмиграции это делать гораздо сложнее.

– Можно ли сказать, что красные быстро научились воевать?

– Сейчас очень распространен тезис, что у них было много военных специалистов из бывших царских офицеров. Наше офицерство можно было разделить на три части: первые ушли к белым, вторые – к красным, а третьи были ни за кого. И если брать, например, процент офицеров Генштаба, то у красных их было немногим меньше. Но вот когда говорят, что у красных было 2/3 офицерского корпуса, – это не так.

Вообще, о каких офицерах идет речь? У нас к концу Первой Мировой войны офицерский корпус составлял порядка 270 тысяч человек, в который влилось 170 тысяч прапорщиков. И если кто-то, допустим, стал офицером в 1914-м году, то к 1917 он уже дослужился до штабс-капитана, а если пошел в Школу прапорщиков в 1917-м году, то дослужиться до офицера он никак бы уже не смог при всем желании. Как я говорил, декрет об отмене чинов и званий ударил по многим. Ведь в прапорщики тоже шли с неким расчетом, что сделают карьеру и будут потом офицерами, и даже, может быть, дослужатся до дворянства. Офицеры военного времени – это нередко бывшие солдаты, которые получили дополнительное военное образование, и у них был шанс, как говорится, подняться по служебной лестнице.

Но когда происходит революция, возникает вопрос, куда этим офицерам идти. Немалая часть тех, кто идет в Красную армию, служит там потому, что это их профессия, и они должны служить стране, государству, России. Есть небольшая часть и идейных красных. Тухачевский, например, в 1918-м году уже вступил в партию, хотя был гвардейским офицером и дворянином.

Были и те, кто при первой же возможности стремился перейти к белым, и их было не так уж и мало. Многие оставили военную профессию и не воевали ни за красных, ни за белых.

Гражданская война была маневренной, непредсказуемой, войной на энтузиазме

Но, с другой стороны, и это важный момент, сам характер войны стал другим. Гражданская война вызвала к жизни ранее неизвестные виды и формы боевых действий. Она была маневренной, непредсказуемой, войной на энтузиазме. Часто – войной без резервов, без флангов и фронтов. И руководить войсками по старому шаблону, в том числе человеку, имеющему за плечами высшее военное образование, было подчас просто невозможно. Он не понимал, как можно командовать в таких условиях. Это революционная война, и нужен был, наверное, наполеоновский гений, чтобы в новой армии разглядеть будущую силу, которая будет способна дойти до Тихого океана и «до Британских морей».

Старые военспецы в новых условиях не могли командовать без комиссаров, как бы к ним ни относиться, потому что старых офицеров могли просто игнорировать. Они давали грамотные приказы, но солдатской массе был нужен митингующий оратор, который скажет: «Ребята, вперед! За мировую революцию! А товарищ военспец нам покажет по карте, куда и как наступать». Такой была Гражданская война. Поэтому Чапаев и мог командовать дивизией, хотя он не заканчивал Академию Генштаба, и его дивизия неплохо воевала.

В.И. Чапаев в группе комсостава Красной гвардии

– Действительно, как Чапаев мог командовать дивизией, не будучи офицером и не имея военного образования?

– В его действиях была большая доля импровизации и творчества, плюс личная харизма, чего у белых иногда не хватало. Хотя, если мы возьмем таких военачальников, как тот же Врангель, или Каппель, или Кутепов, – у них были и харизма, и военный талант. Тем не менее, даже окончив Академию Генштаба и получив высшее военное образование, они признавали, что теперь надо воевать по-другому. Военные шаблоны годятся в глобальном масштабе: численное превосходство, нанесение ударов по решающей точке фронта и т.д. Но на уровне повседневных боевых действий и операций нужен был новый подход. И он начинает формироваться и у красных, и у белых.

– То есть творческий подход занимал заметное место у обеих сторон?

– Да. Обе армии были непохожи на те, что были в 1914-м году, в том числе и по кадровому составу. Вот, например, Махно. Кто он? Анархист, политик, но уж никак не военный. Но тем не менее он проводит очень удачные боевые операции. Слащев его в конце концов разбил, но сам Слащев признавал, что Махно обладал самобытным военным талантом.

– Откуда он у него мог взяться?

– А это как раз о том, что наш народ имел очень большие таланты. Нужно было только их направить в созидательное русло.

Семена гражданского противостояния и раскола очень живучи

– Насколько жестокой была Гражданская война, и какие последствия она имела для дальнейшей истории страны и народной психологии?

– Психологически Гражданская война стала, по существу, продолжением того состояния войны, в котором наше общество уже находилось с 1914 года. В этом отношении и Первая мировая, и революция 1917-го, и Гражданская – все эти военные противостояния были взаимосвязаны. Обесценивается человеческая жизнь, люди привыкают к смерти. Сначала это кажется чем-то очень страшным, в первые год-два войны, но потом смерть постепенно входит в привычку. Причем смерть как собственная, так и других людей.

Хуже того. Если Первая мировая в сознании людей оправдывалась как война с «внешним врагом», то начиная с февраля 1917-го в массовом сознании начинает усиленно вырабатываться образ «внутреннего врага», с которым надо беспощадно бороться. Внешние и внутренние враги, по сути, уравниваются. Показательно и то, что даже после формального окончания Гражданской войны общественное противостояние не только сохраняется, но и культивируется, усиливается. Это продолжается долго. Ведь если задуматься о психологическом восприятии сталинских репрессий, о том, почему очень многие эти репрессии не осуждали, а наоборот, поддерживали, то причину всего этого надо искать в периоде революции и Гражданской войны. Вообще, убийство перестает считаться смертным грехом, если это убийство ради весьма условно понимаемого «блага», некоего «светлого будущего».

Требуются очень мощные усилия, чтобы вернуть утраченное единство

– А когда, на ваш взгляд, закончилось это состояние внутренней войны?

– Оно не могло не закончиться. Состояние взаимоуничтожения, постоянного поиска «врагов» – бесперспективно и гибельно для общества. Но требуются очень мощные усилия, чтобы вернуть утраченное единство. Я считаю, что перелом произошел в Великую Отечественную войну. По сравнению с врагом внешним понятие внутреннего врага пришлось забыть, по крайней мере на какое-то время. Примечательно, что, например, активные участники антифашистского Сопротивления во Франции из числа белоэмигрантов могли получить советское гражданство. Правда, после войны внутреннее противостояние восстанавливается. То же понятие «враг народа». Возникнув в 1917-м, оно оставалось актуальным вплоть до смерти Сталина, да и потом все равно были враги социализма, диссиденты и т.д. И даже короткий период примирения (по довольно абстрактной формуле «всех со всеми») периода Перестройки очень скоро сменился распадом страны, многочисленными национальными конфликтами на территории бывшего СССР и растущим силовым противостоянием в России, кульминацией чего стали октябрьские события 1993-го года в Москве.

Так что семена гражданского противостояния и раскола очень живучи. В одночасье их истребить нельзя, но к этому надо всячески стремиться. Без этого нельзя говорить о каком-либо развитии, движении вперед, экономическом прогрессе и т.д. Это наша общая задача – и христианская, и гражданско-политическая.

– На ваш взгляд, каковы были главные отрицательные последствия Гражданской войны для России?

– Об этом пишут достаточно много. Я считаю, что сложилась модель авторитарного государства, основанная на постоянной мобилизации сил ради некоего большого рывка, высоких идей. Это, кстати, неплохо, поскольку мобилизационная модель себя оправдывает при определенных обстоятельствах, особенно в большой стране. Но она же таит в себе очень большой изъян: рано или поздно эта мобилизационная, авторитарная модель надорвется, народ и даже власть не смогут постоянно находиться в постоянном напряжении. Что и произошло в конце концов, уже во время противостояния в холодной войне. Ведь лозунги Горбачева, когда он начал их проводить, были достаточно здравые – вдохнуть свежие силы в социализм, реформировать экономику на основе научного прогресса, дать возможность людям реально участвовать в самоуправлении. Но он использовал здесь идеи революции. Он провозгласил, что Перестройка – это продолжение революции 1917-го, как раз 70-летний юбилей отмечали. И в итоге он ее и получил. Стремление сразу все изменить, и экономику, и политику, и идеологию, ни к чему созидательному не привело.

– Горбачев тоже был наследником большевистской психологии.

– Да. Он выражал ее по-новому, считал, что революцию обюрократили, исказили, извратили ее дух и суть. Хрущев то же самое говорил во время «оттепели» – что нужно вернуться к Ленину и ленинским идеям. Но во времена Горбачева это было уже трудно. Не получилось действовать с таким же напором, как 40–50 лет назад. Мобилизационная система требовала постоянного противостояния с кем-то внутри или вовне. Внутри это классовые враги, вовне – враждебные иностранные государства. Но так можно жить лишь на протяжении определенного, пусть и достаточно долгого периода времени, но чтобы так жило поколение за поколением – не получится.

В конце 1980-х советский социализм как система не устраивал очень многих, но новых идей в полноценном виде тоже не появилось. Капитализм для многих тоже казался неприемлемым, и в результате получился некий идеологический вакуум и развал государства со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.

– То есть это была просто очередная революция?

– Да, мы имеем дело с довольно сопоставимыми вещами – ситуация 1917-го и ситуация 1991-го годов, только полномасштабной войны, слава Богу, в последнем случае удалось избежать. Но вот была та же вера в народ, что он всегда прав и найдет свой путь. В 1917-м, когда стали грабить помещичьи имения, верили, что если простой народ разделит землю эксплуататоров, то все будет хорошо. А в 1990-е годы было «давайте от всего советского прошлого откажемся, будем заниматься своим бизнесом и делать деньги, и у нас все будет хорошо». Но ни в 1917-м, ни в 1991-м ни к чему хорошему это не привело. Все это оказалось иллюзиями.

5 главных книг о Гражданской войне

• М.А. Шолохов. Тихий Дон.
• М.А. Шолохов. Донские рассказы.
• Р. Гуль. Ледяной поход.
• А.А. Фадеев. Разгром.
• М.А. Булгаков. Белая гвардия.

5 главных фильмов о Гражданской войне

• «Тихий Дон» (1958, реж. С. Герасимов). Классика на все времена по одноименной великой книге М.А. Шолохова.
• «Сорок первый» (1956, реж. Г. Чухрай, по одноименной повести Б. Лавренева). Фильм о трагической любви в разгар Гражданской войны молодого белогвардейского офицера и девушки – бойца Красной армии. На Х Международном кинофестивале в Канне (1957) фильму присуждена премия «За оригинальный сценарий, гуманизм и романтику».
• «Седьмой спутник» (1966, реж. А. Герман, по одноименной повести Б. Лавренева). Фильм о том, почему заслуженный царский генерал перешел на сторону красных и почему он стал считать себя пусть далеким (седьмым), но спутником революции.
• «Чапаев» (1934, режиссеры братья Васильевы). Тоже советская кинематографическая классика, которая не нуждается в представлении.
• «Бег» (1970, режиссеры А. Алов и В. Наумов). Фильм по мотивам произведений М. Булгакова о трагической судьбе участников Белого движения, ушедших в эмиграцию. Сквозь изрядную долю советского ерничества все равно передано горе и боль проигравших.

Могли ли белые победить в Гражданской войне?

Гражданская война стала закономерным историческим процессом, в ответ на невозможность русской монархии решать внутренние проблемы и, пожалуй, личной слабости Николая II. Однако, даже в этой ситуации на начальном этапе, большинство населения поддерживало именно белое движение. Могли ли белые одержать победу?

Причины поражения белогвардейцев можно разделить на две категории: политические и военно-стратегические.

«Власть не может, а народ не хочет» (аксиома революционной ситуации)

Вопреки расхожему мнению, к началу XX века Российская империя была одной из богатейших держав мира. Золотой запас, сельское хозяйство, промышленность, образование, строительство железных дорог — всё развивалось огромными темпами и опережало другие государства на десятилетия вперед. По заключению современных историков, XX век должен был стать Золотым веком России. Не случись Гражданской войны, империя победила бы и в Первой Мировой войне.

Конечно, внутри страны всё было не так радужно. Грубо говоря, в России, на 80% состоящей из крестьян, стало очень много людей, которым для личного развития и жизни требовалась земля. Достигло своего апогея имущественное расслоение и социальное неравенство. Россия действительно была богатой, но эти богатства принадлежали лишь 5-6% от всего населения. Благодаря этому стала очень непопулярной Первая Мировая война. Народ спрашивал себя, за что и за кого он сражается, если по результатам войны он все равно ничего не получит?

Белогвардейцы

В этой ситуации, большевики предложили следующее: прекратить войну, отобрать богатства у богатых и раздать всем поровну. Те 80% бедняков, конечно, переметнулись на сторону Красных.

Можно сказать, это первая и основная причина поражения белых в войне — малочисленность. К концу Гражданской войны численность Красной Армии достигала 5 миллионов солдат. Белые такими цифрами не могли похвастаться и близко.

Добровольческая армия Белого движения

Белые не стали идти навстречу интересам крестьянства. Он не обещали равноправия, справедливых земельных переделов, не имели четкого плана послевоенного устройства, идеологии. Белогвардейцы банально сражались за старые порядки, за свои потерянные привилегии и деньги. За период Гражданской войны они так и не смогли перетянуть народ на свою сторону.

Другой момент, национальная политика. Татары, башкиры, украинцы и другие нации могли стать союзниками белого движения и изменить численный перевес. Всем им требовалась лишь автономия. Даже не независимость, а хотя-бы автономия. Белые этих условий не приняли. Красные — наобещали «с три короба» и также переманили регионы на свою сторону. Конечно, обобщать нельзя. На всем протяжении конфликта нации сражались то на одной, то на другой стороне, а бывало, даже сами за себя. Но в итоге, оказались за большевиков.

Американские солдаты во Владивостоке

Не помогла Белому движению интервенция. Страны Антанты и Тройственного союза, безусловно, преследовали собственные цели, но помогали как то вяло, не масштабно, не на всю силу. Лидеры Белого движения не были искушенными в политике и дипломатии, а потому, изменить ситуацию не смогли.

Военно стратегические просчеты

Бронепоезд чехословаков

В 1918 году Красная армия только сформировывалась и была слаба. Об этом писал в 1925 году красный командир, бывший подполковник царской армии Николай Какурин. Он обратил внимание, что действия белых были не организованы. Мятеж белочехов на Транссибирской магистрали, восстания в ряде городов Центральной России, высадка английских войск в Архангельске. Если бы все акции произошли одновременно и согласованно, власть большевики могли не удержать.

Генералы Деникин, Колчак, Врангель и другие не смогли объединиться и действовали самостоятельно. Пожалуй, объясняется это личными интересами каждого из них, а не преследование общей цели — возвращение монархии и т.д. К тому же, каждый допустил серьезные стратегические ошибки. Например, Деникин в 1919 году располагая значительным войском, вместо похода на Москву направился на Украину бороться с петлюровцами и махновцами.

Адмирал Колчак

Альтернативный вариант. Белогвардейцы владели Сибирью, а потому могли укрепиться там, объявить о создании нового русского государства с центром, например в Омске. Добиться признания у стран Антанты. Провести программу национального воссоединения. К слову, разделить империю по типу Северной и Южной Кореи. А потом, накопив силы, лет через 5, отвоевать Москву. Учитывая поддержку мировых держав и красный террор, который изменил мнение людей о большевиках после войны, белогвардейцы могли добиться успеха. Но, все полководцы упорно лезли на Москву.

Таким образом, Белые победить шансы имели. Но договориться с крестьянами, национал-сепаратистами, союзниками так и не смогли. Не смогли выявить среди себя единого лидера и идеологию. Не смогли воспользоваться тактическим преимуществом.

P.S. друг, поддержи канал лайком — это даст мотивацию автору работать дальше и сделает канал только лучше. А за подписку отдельный респект.