Матвеев О.В., доктор исторических наук,
профессор Южного федерального университета

В системе ценностей кубанского казачества исследователи-казаковеды первое место справедливо отводят православной вере. Помимо основного своего мировоззренческого значения, Православие пронизывало многие стороны жизни казачьего войска, станичной общины, семьи . Сегодня история Православия кубанских казаков стала возвращаться из забвения. Появляются статьи по отдельным станицам, основанные на полевом и архивном материале , первые работы обобщающего характера , публикации документов . Однако специфика региона с казачьим, крестьянским, горским населением еще мало осознается как священством на всех уровнях, так и современными казачьими организациями. Между тем на необходимость изучения локально-исторических трансформаций христианских традиций постоянно указывают историки, архивисты, этнографы, исследователи культуры старообрядчества и др.

В Московском государстве на рубеже XV–XVI столетий ходили слухи, что среди горского населения Западного Кавказа — черкесов — обитают православные христиане со славянской речью. Как появились и как уживались среди иноверцев русские люди? Одни историки видят в кубанских славянах остатки населения древнерусского Тмутараканского княжества, которые имели давние традиции сотрудничества с местными народами. Другие ученые считают, что с установлением монголо-татарского ига кубанские племена и жители русских княжеств вольно или невольно оказались союзниками. Сопротивление захватчикам никогда не прекращалось. Одной из форм этого сопротивления стало бегство из ханского плена на Кубань, в зону лесистых предгорий и труднодоступных ущелий. Среди этих беглецов могли быть выходцы из Рязанского, Черниговского, Смоленского и других княжеств. Проведя долгие годы в ордынском плену, эти беглецы сберегали последнюю память о Руси — православные нательные кресты. Такие кресты археологи находили при раскопках в станице Махошевской (Мостовской район), на хуторе Ильич (Отрадненский район), в долине рек Большой и Малый Зеленчук . С местными горцами у беглецов складывались, по-видимому, не только добрососедские, но и брачно-семейные отношения. Может быть, поэтому в источниках XV–XVI вв. понятия «черкесы» («черкасы») и «казаки» иногда взаимозаменяют друг друга.

В XVII столетии к кубанскому Приазовью стали проявлять интерес донские и запорожские казаки. Не случайно турецкий разведчик и ученый Эвлия Челеби, дважды посетивший край в середине XVII в., с озабоченностью описывал морские и сухопутные походы в Прикубанье вольных обитателей Днепра и Дона. По свидетельству Челеби, донские и запорожские казаки хорошо ориентировались в здешних местах и имели проводников из числа славянских обитателей Кубани .

В XVII в. Северный Кавказ становится одним из центров русского старообрядчества. К концу века начинается строительство первых старообрядческих церквей и на Кубани.

С приходом в край черноморских и линейных казаков свет христианства в крае возгорелся с новой силой. Дело защиты и освоения Кубанского края нуждалось в духовном окормлении. Однако поспешность, с которой формировалось духовное сословие в Черноморском войске и в линейных казачьих полках, приводила к тому, что в священники и дьяконы часто посвящались казаки, не имевшие духовного опыта. Немного имелось образованных людей. Наряду с истинными подвижниками и ревнителями веры среди выборного духовенства встречались пастыри, не отличавшиеся высокими нравственными качествами. Нередко казаки выбирали в священники людей с подобными недостатками, с расчетом, что их остепенит духовный сан. Так было, например, с одним из первых черноморских священников отцом Юрием. До принятия священнического сана это был грамотный и умный казак, однако любил кутежи и выпивку. Поэтому куренная община решила обратить казака-забияку в священники, чтобы он остепенился. Черноморцы не ошиблись в расчете. При исполнении религиозных обязанностей отец Юрий получил репутацию строгого, богобоязненного и нравственного человека, хотя в веселой компании казаков смиренника из себя не изображал. Если он замечал во время службы в церкви, что кто-то разговаривает, улыбается или стоит в неподобающей позе, то не стеснялся в выражениях, кем бы ни был провинившийся: паном, рядовым казаком или шустрой дивчиной. Бывали случаи, когда по грозному приказанию отца Юрия церковный сторож выводил смеющуюся барышню и привязывал ее веревкой к колокольне, приговаривая: «А не скаль зубов, не дразни сатану!»

В то же время среди священнослужителей было немало тех, кто пользовался любовью казаков и умел врачевать душевные недуги и переживания добрым словом, сердечным отношением и бескорыстной помощью. В линейных станицах православное духовенство было поначалу малочисленным из-за большого количества староверов. Священников здесь не выбирали, а назначали военным начальством в каждую станицу.

Своих священников имели не только станичные приходы, но и конные полки, пластунские батальоны и артиллерийские батареи. В укреплениях Черноморской береговой линии духовными наставниками были иеромонахи Балаклавского Георгиевского монастыря. Один из них, иеромонах Маркел, благословил на бессмертный подвиг рядового Тенгинского полка Архипа Осипова. Полковые и батальонные священники должны были не только совершать церковные службы и требы, но и обучать воинов церковной истории, Закону Божию и основным молитвам. Священники следили за поведением казаков во время богослужения, исповедовали и причащали, устанавливали обязательное пение хором всеми нижними чинами молитв. Полковой священник требовал соблюдения всех постов, боролся со сквернословием, старался не допускать пьянства. Понимая, какие тяготы и лишения терпят нижние чины на военной службе, священник всячески пытался облегчить их участь. Он нередко выступал связующим звеном между воинским подразделением и станицей. Зачастую именно батюшка отсылал весточку родным о том или ином герое, он же читал неграмотным долгожданное письмо из дома. Случалось, что полковой священник, подняв крест, верхом на коне увлекал казаков в атаку под ливнем вражьих пуль и картечи.

Заселение Черномории, Старой и Новой линий, Закубанья, Черноморского побережья сопровождалось храмовым строительством. Храм освящал станичное, сельское, хуторское пространство, разделяя его на центр и периферию. Святой, именем которого нарекался храм, считался покровителем станицы или поселка. Ежегодно устраивались престольные праздники в его честь, на которые приглашали гостей и из соседних станиц и горских аулов. Строили церковь всем миром, да «таку, якой нидэ нима». В рассказах станичных старожилов станичная церковь — самое яркое впечатление детства. В каждом населенном пункте Кубани были глубоко убеждены, что подобных храмов больше нигде нет. В начале ХХ столетия в Кубанской области насчитывалось 363 храма, каждый четвертый из них был каменным или кирпичным.

Случалось, что храмы использовались не только по прямому назначению. В случае нападения горцев на станицу храмы становились укрытием для женщин, стариков и детей. Церковь никогда не стояла вне интересов станичного или хуторского общества. Это находило отражение в характерных для края обычаях. Так, после объявления войны двери станичного храма не затворялись. В них непрерывно читались молитвы, велись службы. Атеистическая политика, активно проводившаяся в 20–30-е и 50–60-е гг. ХХ в., привела к полному или частичному разрушению храмов на Кубани, их разграблению и осквернению. В народном сознании разрушение храма воспринималось как конец мира, временный уход Христа и приход Антихриста.

Свои просветительские и благотворительные традиции имели на Кубани монастыри. Здесь сыновья жителей близлежащих селений, а также дети духовенства обучались грамоте, пению и разным ремеслам. Пустынь была и школой для лиц, желающих поступить в духовное звание. В обители учились церковной службе, чтению на клиросе. Многие кубанцы вменяли себе в обязанность раз в два-три года совершить паломничество в монастырь. Люди спешили сюда, потому что были убеждены в особой силе молитвы, произнесенной в святых местах. В монастырях хранились чудотворные иконы или частицы мощей святых угодников Божьих. Так, предметом особого почитания паломников в Михаило-Афонской пустыни были частицы Животворящего древа Господня, частицы нетленных мощей святых великомучеников Пантелеимона, Георгия Победоносца и Харлампия. Причем мощи святого великомученика Георгия Победоносца, почитаемого местными горцами, привлекали в Успенский храм обители даже мусульман ближайших поселений. Монастыри играли и важную хозяйственную роль в развитии края. В обителях развивалось виноградарство, скотоводство, хлебопашество, рыболовство, сыроварение. Славились монастыри Кубани иконописными школами, рукоделием: художественным шитьем золотом и бисером, кружевоплетением, прядением и вязанием, ковроделием.

Исторические документы рисуют противоречивую картину религиозной картины в кубанских станицах. В докладной записке священника Симеона Кучеровского Екатеринодарскому духовному правлению от 13 мая 1852 г. так сообщалось о состоянии религиозности у населения Черномории: «В понятиях религиозных черноморцы недалеки. По характеру своему черноморец набожен, усерден к религии, но набожность его еще довольно груба. Если поставил Богу свечу, отправил молебен всем святым, то он уже и себя считает святым. Надобно еще много трудиться пастырям Церкви, чтобы просветить их нравственные понятия. Это можно сказать вообще о всех поселенцах Черномории» . И далее: «Черноморец ленив ходить в церковь на молитву; он любит соблюдать праздник, но это празднество его состоит в прекращении работ хозяйственных, и только; ему более присуща мысль, что грех работать в праздник, нежели то, что еще грешнее проводить праздник в пустословии вместо молитвы» .

В другом свидетельстве этого времени отмечалось, что жители станицы Петровской «знают о происхождении религии от Иисуса Христа. Некоторые знают о Вселенских Соборах. Многие понимают и знают значение Вечерни, Утрени и Литургии. Прекрасно и со вниманием читают молитвы не только пожилые, но и малолетки, как, например: Царю Небесный, Отче наш, Верую и Помилуй мя, Боже, и прочие» .

Народная вера не воспроизводила буквальные догматы Православия, во многом по-своему воспринимала сущность христианского учения. Это проявлялось в пересказах житий святых, в народных молитвах, в вещих снах и видениях, в толковании сюжетов Священной истории и легенд о чудесах и праведниках. Православное мировоззрение проявлялось у кубанцев в хождении со святынями в крестных ходах. Они воспринимались как могучее средство очищения, освящения земли и людей, источников и жилищ. Глубоко в народной вере ощущалось понятие греха и осознание необходимости покаяния. Любовное, заботливое отношение к храму и его святыням всегда присутствовало у казаков. Разрушительное воздействие на народную духовность казачества в послереволюционные десятилетия было направлено на полное искоренение религиозных традиций. Но вера народа в его святыни продолжала существовать, уходила внутрь души и сердца, помогая выжить нравственно. Не имея возможности противостоять запрещению и разрушению видимых религиозных символов и святынь, кубанцы втайне оставались со своими личными ценностями: нательными крестами, домашними иконами, духовными стихами, представлениями о благочестии.

Состояние веры у городского и сельского населения Кубани и Черноморья проступало и в повседневных занятиях, во многих чертах домашней обстановки. Желая сделать свой дом местом святым, защищенным от воздействия злых сил, возведение жилища начинали со святого угла. Сюда ставили лампаду, здесь же стоял «угольнык» — угловой столик треугольной формы. Иконы покрывались специально вышитыми полотенцами или занавесками. Перед образами в доме молились, иконами благословляли при важных жизненных обстоятельствах. Невесту часто благословляли образом Богоматери, жениха — образом Спасителя или Николая Угодника. Старшие в семье, почетные гости, а также жених и невеста во время свадьбы сидели в святом углу. Провожая казака на службу, вновь снимали икону из святого угла. Держа ее в руках, родители напутствовали сына служить честно, «не позорить казачий род», защищать родную землю и вернуться домой живым и невредимым .

Непременным явлением повседневной жизни были домашние молитвы. Обязательным было чтение молитв утром, вечером и перед едой. Помимо молитв «Верую», «Пресвятая Троица», «Царю Небесный» могли быть и обращения к Богу по-своему: «Дай мне, Господи, хорошего сна, упокой меня сном, чтобы я отдохнула, а еще прошу Тебя, Господи, встану с утра, что начну я работать, помоги мне, Господи, и дай мне, Господи, здоровья». Молитву перед едой произносил старший в семье, как правило, отец или дедушка. Чаще всего читали «Отче наш», но могли и просто произнести «Святой Господи, благослови». После еды говорили: «Спаси, Христос» или «Спасибо Богу, Матери Божией, усим святым, за хлиб, за силь, за дар Божий». В течение дня во время домашних работ просили у Бога помощи и благословения. Например, при выгоне коровы на выпас ее крестили со словами: «Крестом крестю, крестом ограждаю, крестом врага отгоняю». Призывали Бога при выходе со двора, стараясь оградить себя от всяких случайностей: «Господи, я в путь иду, Тебя с собой зову. Ангел, вылетай, дорожку мне очищай, а Мать Божия меня спасай». Перед пахотой обязательно произносили: «Господи, благослови начать работу» .

При вселении в дом вначале вносили в святой угол икону и стол, чтобы «нечисть не заводилась». Важнейшим проявлением домашнего благочестия служили посты, представлявшие особый смысл и единство духовным и телесным потребностям. «Невидимая брань» укрепляла веру, помогала справиться с превратностями жизни.

Православному населению Кубани вера отцов говорила о бессмертии души, о ее бесконечной жизни у Бога. Вера предупреждала о Страшном суде Господнем и о новых муках, которые ожидают людей. Однако всей своей полнотой Православие возвещало не смерть, но воскресение из мертвых. Символ веры заканчивается словами: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущаго века. Аминь». Кубанцы верили, что выше солнца и звезд есть другое Небо, на котором обитает Бог вместе со святыми ангелами и душами умерших праведников. Некоторым праведникам перед кончиной это Царствие Небесное открывается во всей красе. Вера учила казака, солдата Черноморской береговой линии, офицера не бояться смерти на войне, уповать на промысел Божий. Кто боялся Бога, тот не боялся неприятеля. Человек, всецело преданный промыслу Божию, терпеливо переносил лишения и испытания, смело и спокойно шел навстречу опасности. Усвоение христианских заповедей: возлюбить ближнего своего как самого себя и положить душу свою за други своя — было способно поднять кубанских казаков на недосягаемую степень нравственной высоты. Когда в 1809 г. четырехтысячное ополчение горцев перешло по льду Кубань около Ольгинского кордона, полковник Тиховский и 200 казаков с пушкой могли спокойно отсидеться в укреплении, отбивая атаки превосходящего противника. Однако казаки не стали безучастными зрителями расправы черкесов над ближайшими селениями. Они вышли из укрепления и вступили в неравный бой со всей массой вражеской конницы и пехоты. В беспощадной яростной сече тиховцы полегли, совершив подвиг не только телесный, но и духовный…

Когда турки стали бить и мучить православных христиан на Балканском полуострове, утопив в крови восстания болгар и сербов против жестокого османского ига, кубанцы обнаружили готовность с оружием в руках защитить единоверцев. Казак станицы Васюринской Иван Видный писал в своем прошении: «Имею ревностное желание стать в ряды защитников христианского народа против ненавистных нам турок и наглости и жестокости тиранства башибузуков». Около 35 жителей Кубанской области (казаки, крестьяне, мещане, офицеры) сумели добраться в 1876 г. до далекой Сербии и вступили в маленькую добровольческую армию генерала Черняева , у которой не было никаких шансов устоять против превосходящих сил турок…

Все это и многое другое говорит о том, что православная вера — основа глубинных традиций казачества Кубани. Она была и остается великим достоянием народа, а не поверхностным явлением, навязанным якобы извне.
Примечания

Источник: Православие — духовно-нравственный стержень казачьего мировоззрения: Материалы Первой Межрегиональной научно-практической конференции в г. Москва, 16-17 августа 2011 г. Под общей редакцией Преосвященного Кирилла, епископа Ставропольского и Невинномысского, председателя синодального комитета русской православной Церкви по взаимодействию с казачеством. — Ставрополь: Графа, 2011.

Какой веры были донские казаки до принятия православия

Казаки Тихого Дона традиционно считались защитниками христианской веры и опорой православной монархии. Однако Православие степные богатыри исповедовали далеко не всегда.

Потомки хазар

Первые письменное упоминание о «разбойниках» на Дону в царских правительственных грамотах относится к XVI веку, когда Москве одна за другой подчинялись земли бывшей Золотой Орды. Первого известного атамана, сильно досаждавшего ногайцам, звали Сары-Азман.

Однако истоки казачества историки возводят к гораздо более ранним временам. Василий Пудавов в «Истории Войска Донского», изданной в 1890 году, повторяет тезис исследователя, Федора Морошкина, о том, что «вольные казаки» были «древнейшим дворянством всемирной истории». Сам Пудавов называл донцов «славяно-туранской царевщиной» Восточной Европы. О том, насколько силен был тюркский элемент, говорит уже имя Сары-Азмана. Даже само название «казак», по мнению атамана Петра Краснова, происходит от тюркского «гозак» — «легковооруженный конный воин». Другие, впрочем, переводят слово qazaq как «бездомный» или «скиталец».

Славянский элемент в этих местах можно проследить со времён донских славян, живших в верховьях Дона с VII века. Пока варяжские князья покоряли племена на Ильмене и Днепре, на Дону укрепилась тюркская Хазария. После разгрома Хазарского каганата Киевская Русь контролировала берега Дона лишь эпизодически. Например, город Белая Вежа (Саркел), захваченный ещё Святославом Игоревичем, подчинялся русским князьям до XII века, пока полностью не обезлюдел в результате набега половцев. Вплоть до 1709 года донцы фактически не подчинялись централизованной власти, следуя древним обычаям и традициям степной вольницы. Поэтому неудивительно, что иудаизм, воспринятый в качестве государственной религии хазарской верхушкой, в той или иной степени сохранялся у казаков и в то время, когда большая часть этого народа уже исповедовала Православие. По-видимому, христианская вера окончательно утвердилась на Дону только вместе с властью московского царя в XVI веке.

«Жидовствующие» казаки

Часть казаков исполняла иудейские обряды в форме «субботней веры». Принимая крещение, эти люди одновременно соблюдали законы Ветхого Завета. Данное религиозное течение в казачестве соотносят с сектой «субботников», распространённой на Юге России – в Воронежской, Тульской, Саратовской, Орловской областях.

Есть свидетельство о том, что в 1871 году казаков-евреев встретил в Царицыне император Александр II – он обратил внимание, что некоторые казаки не снимают перед ним шапок. Царю объяснили, что они так поступают по предписаниям Моисеева закона.

Носители иудейской веры встречались и у запорожцев, а также у более близких к донцам мещерских казаков. Последние под конец Смутного времени были изгнаны по приказу митрополита Филарета и осели в Литве, примкнув к караимам.

Одним из центров иудаизма на Тихом Дону был Кагальницкий городок, основанный Степаном Разиным в 1610 году. Его наименование возводят к слову «кагал» (орган самоуправления еврейской общины). По состоянию на 1910 год в Кагальнике оставалось 36 открытых евреев, имелось еврейское кладбище. Как вспоминал казак из Костромы, Ефим Подоксик, писатель, Михаил Шолохов, при встрече расспрашивал его о Кагальницком городке, а также утверждал, что «пока есть противостояние между православием и иудаизмом, правды не будет».

«Самый главный, самый любимый и искренне написанный им герой, Григорий Мелехов – «похожий на турку». Между прочим, «мелех» на иврите – «царь», — отмечал Подоксик.

Являются ли казаки русскими

Вопрос этнической идентификации казаков относится к наиболее спорным у исследователей этого народа. Во время Великой Отечественной войны атаман-коллаборационист Краснов противопоставил казаков русским, заявив, что они – «самостоятельный народ». Однако другие идеологи казачества настаивали на полном тождестве русских и казаков. Генетические исследования показали, что истина где-то посередине. ДНК донских казаков имеет очень большое сходство с ДНК жителей Центральной России, но при этом в генофонде этого народа существует явный «тюркский» компонент.

Религия всегда была основой казачества. В частности, Терско-Гребенские казаки принадлежали к староверам.

Духовную основу терского казачества, безусловно, составляла религия. Именно она явилась сплачивающим и объединяющим фактором в терской казачьей общине. Пёстрое по своему этническому составу терское казачество было не однородно и в религиозном плане. В течении длительного периода формирования казачества на Тереке сюда стекались представители различных вероисповеданий, для них важно было чувство личной веры, не мешавшей жить по закону общинного братства. Именно состояние «Бога в душе» являлось основной чертой в характере Гребенского и Терского казака.
Первые поселенцы – Терско-Гребенские казаки принадлежали к староверам и согласно духовному регламенту от 1721 года на них возлагались определённые ограничения. Казаки неоднократно жаловались, что пользуясь этим «регламентом», военные чиновники и офицеры притесняли казаков–староверов и чинили им «великие обиды».
27 июня 1737 года войсковой атаман Аука получил указ «астраханской консистории» с непременным требованием креститься «тремя персты» и исполнять все обряды церковные, угрожая в противном случае донесением об их упорстве священному синоду, а попам – расстрижением и ссылкой в каторжные работы.
Однако попытка насаждения государственной религии, путём административных мер, встретила решительное сопротивление со стороны казачества: они отказались исполнять предписание консистории и тайно начали готовиться к исходу на Кубань. К этому их призывали местные священники–старообрядцы, которые по своему положению в станице и по образу жизни мало чем отличались от рядовых казаков. Они с трудом умели читать и писать, а «как духовные наставники, — доносил кизлярский комендант князь Оболенский, — были весьма плохи и не токмо казаков закону и страху Божию обучать, но и сами… делают противности великие». Слова кизлярского коменданта подтверждают и факты установленные во время инспекции Гребенских и Терских старообрядческих церквей. В ходе инспекции было установлено, что в большинстве церквей служба не велась по православным обрядовым нормам. Кроме того, образованных священников не хватало и казаки, следуя своей древней традиции, выбирали их из числа желающих.
Культовые сооружения состоявшие, как правило, из часовен и молельных домов, находились в весьма ветхом состоянии. Часто отсутствовали даже самые необходимые церковные реквизиты. А сами священнослужители – старообрядцы не отличались особенно чистотой нравов, устраивая даже в культовых сооружениях свои «делишки» и укрепляли личную дружбу с «зелёным змеем». Так, например, священник Щадринской станицы Радион Яковлев был известен как «горчайший пьяница», а священник Егор Никитин из станицы Червлённой состоял в интимной связи с женой местного казака Дарьей Алексеевой. От казны священникам-старообрядцам выплачивалось мизерное жалование и существовать им приходилось, в основном, за счёт приношений станичных казаков-прихожан.
В 1745 году казаки направили в Кизляр депутацию, которая заявила коменданту, «что креститься тремя персты казаки не будут, хотя бы за то пришлось им пострадать и умереть». Кроме того, они пригрозили, что в случае продолжения притеснений их в вере они уйдут с Терека.
Сенат незамедлительно отреагировал на угрозу казаков покинуть Терек и выпустил циркуляр запрещавший военному командованию преследовать казаков-староверов, «понеже они живут в самом пограничном месте и по их легкомыслию тако-ж по нынешним коньюктурам для того обрасчения строгости употреблять несходственно, и для того, покаместь в Сеноде рассуждение и точное определение учинено будет, — казакам ныне принуждения никакого не чинить».
Обозревая историю терских казаков – старообрядцев мы обнаруживаем некоторые отличия в политике правящего режима по отношению к ним от той, которая проводилась в других областях России. Уже в середине XIX столетия силовое давление на терских старообрядцев практически исчезло, ибо их принадлежность к военно-служилому сословию являлось надёжным гарантом от посягательств на их веру. Поскольку Россия нуждалась в казаке – воине, она была готова оставить без внимания его конфессиональную принадлежность.
В 1853 году численность казаков – старообрядцев и мужчин и женщин составляла по полкам: в Горском –21 человек, в Владикавказском – 101 человек, в Моздокском – 2385 человек, в 1-м Сунженском –277, в Гребенском – 7559, в Кизлярском – 2565 человек.
Как видно из данных наибольшая численность старообрядцев приходится на полки раннего образования: Гребенском, Кизлярском и Моздокском. В других полках, образованных из числа переселенцев в более позднее время, влияние старообрядчества менее значительно. В дальнейшем численность старообрядцев, несмотря на определённые ограничения и притеснения не уменьшилось. Так, в сравнительных данных за период с 1898 по 1915 годы старообрядцев по отделам Терской области значится.

Как видно из таблицы за 12 лет начиная с 1898 года численность старообрядцев в дворянско–казачьей среде сократилось почти на половину, тогда как среди рядовой массы произошло, наоборот, увеличение на 5705 человек. Связано это был в первую очередь наличием «среди казачества исконных старообрядцев, живущих густыми массами в станицах Кизлярского отдела».
Естественно с увеличением численности казаков-староверов официальная церковь активизировала ответные меры по обращению их в лоно господствующей церкви. Так, священный Синод разработал специальную инструкцию для применения её в служебной и бытовой жизни. Особое внимание в инструкции уделялось духовно-религиозному и нравственному воздействию на женщин с целью укрепления оных в православной вере и как результат этого ограждение детей от влияния священников–староверов.
Духовенство господствующей церкви всеми силами старалось привлечь детей старообрядцев к посещению церковно-приходских школ, ведь привитие детям религиозных обрядовых норм в старообрядческой семье долгое время было чисто внутрисемейным делом. А для взрослых приходские священники проводили внебогослужебные беседы с раздачею им книг религиозно–нравственного содержания. Благодаря принятию этих мер официальное православие на Тереке значительно укрепилось.
В начале XX века приходы Терской области распределялись по 12 благочинным округам. В епархию входило 7 городов: Владикавказ, Моздок, Георгиевск, Пятигорск, Кисловодск, Кизляр, Грозный; 70 станиц, 42 селения, 8 посёлков и слобод (Нальчик, Хасавюрт и др.). В самом Владикавказе было около 20 православных храмов.
По данным «Терского календаря» 23 выпуска, к 1 января 1913 года население города Владикавказа составляло 77771 человек. Из них православных 73%, старообрядцев и сектантов – 8,5%, на мусульман и иудеев приходилось соответственно 8% и 1,5%. Около 9% были представители других вероисповеданий.
На всём крестном пути казака сопровождала церковь. Для казака церковь – это не только культовое сооружение, организующее пространство и являющееся центром поселения. Это мерило истинно народного откровения, его духовного могущества. Подчеркнём, что речь идёт о православной церкви, которой он отдаёт предпочтение перед всеми остальными. Митрополит Евлогий в книге «Казачество. Мысли современников о прошлом, настоящем и будущем казачества» пишет: «История знает много грехов казачества… Но эти грехи казачества искупаются его крепким, здоровым национальным чувством и глубокою преданностью святой Православной Церкви… Казак верит просто по старине, — среди казаков много «староверов» — старообрядцев, — но верит крепко, любит свою церковь всей душой и ни за что ей не изменит».
Большая часть станиц имела общий год основания и закладки храма. Красота Божьего храма являлась особой гордостью казаков и по этому терцы ничего не жалели для благополучия своих церквей. Своим храмам терцы передавали часть военной добычи. Для отлития колоколов жертвовали отнятыми у неприятеля пушками. На украшение ризниц (помещений при храмах для хранения одежды священников и церковной утвари) и иконостасов (покрытая иконами стена, отделяющая алтарь – восточную часть христианского храма, от остальной части внутреннего объёма церкви) казаки отдавали немало серебра, золота, жемчуга и драгоценных камней.
«Православная вера всегда имела великое значение в жизни казачества, — писал В. Пономоренко, — оно черпало Духовную силу в святых Божьих храмах. Сколько храмов Божьих сооружено казацкими руками, как богато украшены они, как сияют святые образы дорогими окладами – и всё это приложения благочестивого казацкого сердца!»
Доброжелательное отношение и щедрые пожертвования казаков способствовали появлению на Терской земле всё новых и новых храмов и пределов в казачьих станицах. Как пример тому может служить появление придела в приходском храме станицы Наурской. Во время турецкой войны, 10 июня 1774 года, станицу Наурскую окружило восьмитысячное войско татар под предводительством Калги Шабаз–Гирея из рода крымских ханов. В станице в это время находились только старики, женщины, дети и легионная команда под предводительством атамана волжских казаков полковника Савельева. Строевые же казаки незадолго до этого были переведены в крепость Моздок. Целый день длилась кровавая борьба. Утром 11 июня враг неожиданно покинул свои позиции и ушёл восвояси. Существуют два предания объясняющие победу Наурцев в этой битве. Первое: упоминает про казака по фамилии Перепорх, который направил орудие на высокий курган, где была ставка Шабаза, и удачным выстрелом разнёс палатку Калги, убив при этом его любимого племянника. Шабаз–Гирей увидел в этом дурное предзнаменование и приказал отступить. Второе предание связывает победу Наурцев с появлением на заре одиннадцатого июня, в день памяти святых апостолов Варфоломея и Варнавы, двух всадников на белых конях и в белой одежде. Они прошли по вражескому стану, наводя ужас. В честь этих апостолов был в последствии устроен придел в церкви станицы, а одиннадцатое июня стало праздником в Моздокском полку.
Церковные праздники казаки отмечали совместно. Почти в каждом доме распевали псалмы и богатырские песни. На престольные праздники (в честь святых, имя которых присвоено данному станичному храму) по старинному обычаю в станичной избе после молебна устраивался общий обед. На него, кроме станичных припасов рыбы и мяса, сносилось всё, что у кого есть, самое вкусное. После общего обеда казаки разбивались по ватагам и праздновали по домам три дня. Существовал и обычай приглашать компанию стариков в дом для угощения. При этом просящий шёл по улице перед компанией без шапки и выговаривал: «Прошу покорно, любящие гости!»
Кроме средоточия православной обрядности терские церкви были и центрами распространения грамотности, ибо на Тереке первые светские школы появились только в начале XIX века. Православные храмы, помимо этого, хранили культурные ценности казачества, выступали носителями культурно-нравственных норм, органично выполнявших терскую субкультуру.
В казачьем отношении к вере, к сбережению «Бога в душе» проявлялся народный характер, самобытность казачества, отстаивавшего право свободного выбора, во что верить и как верить. В целом же для казачества религия выступала своеобразным духовным и нравственным мерилом в повседневной жизни. Трепетно сберегая «Бога в душе» терцы переживали, по образному выражению философа–казака А. Ф. Лосева, «самоутверждение личности в вечности». Искренне веря в Бога, казаки терпимо относились ко многим религиям, так как в терско-гребенских станицах представители неправославных конфессий появились давно. Ещё в процессе формирования казачества на Тереке целыми группами входили пассионарии многих этносов, живших по соседству или волею судьбы попавших в Терские края. Так, в среде казачества были и горцы–магометане и калмыки–буддисты. Всего же в терское казачество до 40 этносов, представлявших различные конфессии.
Внимательное историко–психологическое изучение проблемы значения религии в духовной жизни казаков показывает, что долгое время идея казачества преподносилась как «борьба за Веру, Царя и Отечество».
Между тем, только «вера» может считаться изначальным элементом. Всё остальное привнесено на Терек политическим режимом с целью укрепления своего влияния. В основе веры терцев лежала высокая идея любви к ближнему, ибо казак был готов «положить душу свою за други своя», умел ценить свободу выше всего, умел её защитить. «Бог может быть у нас и разный, этого точно не знаем, но точно знаем – кровь в бою у нас одного цвета», именно на этой заповеди и основывалась веротерпимость казачества. Как раз непонимание его идеологии, реального места в ней религии и защиты самодержавия послужило одним из поводов для расправы с казачеством в годы Советской власти.
На протяжении многих лет, начиная с 1918 года, когда проводился ничем не прикрытый геноцид казачества, в казачьих станицах Терека было разрушено и разграблено множество храмов, но искоренить веру у казаков так и не удалось. И поныне идёт служба в церкви станицы Троицкой. Встречают казаки Покров Пресвятой Богородицы в станице Слепцовской. Звонят новые колокола великолепного храма во имя Святого Евфимия с пределами во имя Святой Екатерины и Святого Николая, сохранившегося с 1850 года в станице Екатериноградской. Идут праздничные богослужения в храме Святого Архистратига Михаила Архангела в станице Пришибской, и во многих других станицах и городах терского казачества.
Обобщая выше сказанное, хочется отметить, что духовность существует там, где индивидуальный дух следует высшим образцам «жизненных содержаний», по выражению И. А. Ильина, высшим ценностям родового бытия как своим собственным. Не случайно в казачьих куренях, где приходилось бывать, хранятся в огромных рамах под стеклом целые «иконостасы» старых фотографий. Едва различимые, в кракелюрной паутинке, запечатлены на них те, кто в станичных позах, с торжественностью на лицах пытается донести себя в будущее как можно полнее, от рождения до похорон, — непрерывная череда лиц. Незатухающая лампада родовой памяти.
Удивительны глаза людей, глядящих прямо в объектив: в них ясно различима память о предках и адресованная потомкам уверенность, что за плечами – праведная жизнь, наполненная смыслом, который в вере, в сознании надёжности и целесообразности своего бытия.
Нас с предками связывает не только обычное родовое почитание, но и унаследованный опыт. А опыт – это знание коллективное, соборное, знание живое, закреплённое не законом, тем более не подворьем или родительским куренем, а народной общностью, исторической перспективой, именами Христа Спасителя и Богородицы и памятью, хранящей превыше всего примеры праведного поведения.

Праведный образ жизни, трепетное отношение к православным святыням, сопричастность к общецерковному бытию, деятельное участие в жизни родного прихода, соблюдение православных канонов и обрядов, следование церковному вероучению – вот те составляющие нравственно–этический облик казака, которые формировали его дух, определяли духовность.

Эдуард Бурда

Презентация «Православные праздники у казаков»

Православные праздники у казаков Праздники проходили так • Воинское построение (по полусотням и сотням); • Вынос из храма знамени, икон, сотенных флажков; • Атаман с булавой и насекой возглавлял праздник; • Литургия – церковная служба; • Скачки на скорость и преодоление полосы препятствий на конях; • Джигитовка; • Демонстрация владения оружием – шашка, кинжал, пика; • Общественный пир по группам и семьям, массовые гулянья. Почти в каждом доме распевали казачьи песни. На престольные праздники по старинному обычаю в станичной избе после молебна устраивался общий обед. На него приносили все, что есть у кого самое вкусное. Рождество

• Святочная традиция — всеобщее катание на санях. Дети спускались с горок на ледянках – хозяйственных корзинах, облитых водой на морозе

• К Рождественским праздникам казаки всегда готовились тщательно и заблаговременно. Мыли дом, белили стены, стирали и крахмалили занавески и скатерти. Обязательным украшением в доме была елка, вечная зелень ее символизировала обновляющуюся жизнь. К Святкам станичники шили нарядные платья, мастерили костюмы ряженых, маски.
• К праздничному столу готовились самые разнообразные блюда. Резали кабана, барашка, гусей, индеек. Готовили колбасы, холодец, пироги и пирожки с мясной и фруктовой начинкой. Рождественский стол должен был отражать идею достатка, изобилия, благополучия.

• Однако в навечерие Рождества Христова (6 января), или на багату вэчэрю, на стол ставили постные блюда. Хозяйки обязательно готовили обрядовую пищу — кутью и взвар. Кутья — это каша, обязательное блюдо при поминании усопших, а взвар — напиток, сваренный в честь рождения ребенка. Кутью варили рано утром из зерен пшеницы, ячменя или риса, томили ее в печи, добавляли мед, конопляное и коровье масло. Взвар готовили на воде из сухофруктов. Кутью из пшеницы с медом или льняным маслом ставили под иконы на сено в знак рождения Иисуса Христа в яслях. К вечере готовились тщательно: на белый платок в центр ставилась тарелка с кутьей. Сверху клали пирожки, бублики, пряники, конфеты, затем концы платка связывались крестом. Ношение вечери осуществляли дети, подростки, молодые семейные пары вечером накануне Рождества. В одних станицах вечерю несли дедушкам, бабушкам, родителям, в том числе и крестным. В других не только родственникам, но практически всем жителям на своем краю. Важным моментом являлось то, что отведав принесенной кутьи, пирожков, хозяева взамен добавляли своей. Так поступали в каждой семье, что способствовало обновлению, упрочению социальных связей, скрепленных обрядовой пищей.

• Во время ужина накануне Рождества Христова на стол ставили прибор для умерших предков. В некоторых станицах открывали дверь и звали их к столу. Хозяин, а если его не было, хозяйка приглашали к столу Мороза, а иногда и домового. В тексте приглашения высказывалась просьба не морозить ни людей, ни животных, ни растения. Святой ужин обязательно начинался с молитвы. Во время застолья нужно было как можно меньше вести разговоров, без нужды не выходить из-за стола. Девушке и парню запрещалось сидеть на углах стола, чтобы не остаться без супружеской пары. Нельзя было, взяв ложку в руки, снова класть ее на стол. Блюда запивали не водой, а взваром. Считалось, что пока трапеза не закончена, из-за стола выходить нельзя, как, впрочем, и из дома, чтобы не впустить нечистую силу.

• После ужина молодежь шла колядовать. Колядки — это рождественские песни и одновременно угощение, которое готовили к праздникам из ржаного пресного теста с разными начинками или припеками. Таким угощением одаривали веселых гостей. Наряду с христианским обычаем ходить под Рождество славить Христа (колядовать) осталась и языческая традиция рядиться в шкуры животных, маски и костюмы колдунов и ведьм. Мужчины и женщины, стар и млад, дабы своим видом отпугнуть, удалить от себя нечистую силу, сами в эти дни представали в обличье нечисти. Отовсюду доносились пение и смех — это ходили колядовщики, в основном девочки и девушки в сопровождении «поводыря». Ходили по домам и, спросив у хозяев разрешения, исполняли специальные песни-колядки, получая в подарок за свое пение хлеб, сало, сладости, реже мелкую монету.

Крещенье

• Крещенье по традиции ознаменовывалось крестным ходом на реку, где делалась под прорубью «иордань» (украшение)

• Святки заключает Крещение (19 января). Перед ним соблюдался строгий однодневный пост, который заканчивался или с появлением вечерней звезды, или после первого освящения воды, которое происходило примерно в два часа ночи в церкви.
• С освященной водой возвращались домой и окропляли, закрещивали, ставя мелом крестики, подворье, дом, членов семьи, все хозяйство. В некоторых станицах в это же время снаружи дом обводили сплошной меловой линией, — чтобы конопля высокая росла, чтобы из дома ничего не разбегалось, чтобы куры хорошо неслись. В то время конопля была стратегически важным сырьем, поскольку только из нее изготовлялись корабельные канаты, в том числе и для британского флота.

• Перед освящением воды в реке, если стояли морозы, изо льда вырубали крест или несколько крестов, делали престол. Кресты могли окрашивать, например, свекольным красным квасом. Как правило, в момент опускания священником креста в воду присутствующие выпускали голубей, производилась стрельба, а желающие купались.

Масленица

• Масленица — неделя, предшествующая Великому посту и разделяющая в календаре зиму и весну. По православным пасхалиям празднование Масленицы начиналось за 56 дней до Пасхи и приходилось на время сыропустной недели. Являясь древнейшим праздником, Масленица объединила языческие и христианские верования. Целую неделю распевались народные песни, казаки ходили, друг к другу в гости на блины. Организовывались показательные скачки и стрельбы. Весельем на масленицу были охвачены все. Каждый чувствовал себя членом единой казачьей семьи. Более многочисленные и длительные увеселения устраивались на Пасху – самый яркий праздник весеннего цикла. Пасхальные торжества начинались с вербного воскресенья. Этот день посвящался детям. В станицах, городах, слободах организовывались ярмарки с различными представлениями (ученые медведи, скоморохи, купальные представления).

Троица

• Отмечалась у казаков и Троица. Отмечая этот праздник, как православный, чествовали распустившуюся растительность, чтобы обеспечить ее рост и плодоношение. Для этого обязательно в субботу под Троицу косили траву (в основном чабрец) и расстилали ее в курене

14 октября –Покров Пресвятой Богородицы

Праздник казаков всех войск. Отмечается как день Победы 5,3 тыс. казаков над 150-ю тыс турок в конце сентября 1641 г. В крепости Азов

Покров

• В этот день устраивали скачки, состязания и обязательно организовывали поминальный обед с выпивкой и песнопением в память обо всех погибших казаках.

Современные казаки Казак без веры не казак