«Я стал играть роль старца, и начались дикие головные боли» — протоиерей Максим Первозванский о своем пути к священству

«Призвание» — так называется проект журнала «Фома» о тех, кто однажды услышал призыв Бога к священству, о людях, чья жизнь когда-то навсегда превратилась в служение.

Протоиерей Максим Первозванский, клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников в Спасской слободе.

Фото Юлии Маковейчук

Неофит в Советском Союзе

Я родился в обычной советской семье, где о Боге говорить было не принято. Хотя прадед мой был священником. Но узнал я об этом только, когда сам им стал. Я рос, как и все мальчишки в то время. В институте с большим энтузиазмом изучал физику — хотел достичь успехов на научном поприще. И к тому времени, когда Господь меня призвал, даже успел жениться.

Мое активное воцерковление началось с 1989 года. И к началу 90-х я был неофитом со всей горячностью и перегибами, какие только можно себе представить.

Помню, как в Библиотеку иностранной литературы завезли книги издательства YMCA-Press, которое специализируется на издании христианской литературы на русском языке, и я безвылазно просидел в читальном зале около недели, переписывая и перечитывая все, что только можно, поскольку таких книг в свободном доступе не было. «Добротолюбие», труды Иоанна Златоуста, Василия Великого…

А еще я с жадностью проглатывал самый разнообразный самиздат, который ходил тогда по рукам — перечитал о Боге всё, что смог тогда отыскать. И мне хотелось всего себя посвятить Церкви — миссионерствовать, помогать ближним.

В то время общество «Радонеж» занялось созданием православных школ. А у меня за плечами было два года работы в научно-исследовательском институте. И когда в моей жизни появился «Радонеж», я сразу же уволился и стал ответственным секретарем курсов усовершенствования православных педагогов.

Я тогда ходил в храм Петра и Павла на Яузе к отцу Аркадию Станько. Но наше общение не выходило за пределы литургии, а я жаждал живой связи с людьми Церкви. Я, как Алеша Карамазов, не понимал: как можно, если Господь велит отдать Ему всего себя, «отдать два рубля, а вместо «иди за Мной» и ходить лишь к обедне»? Но куда податься и что делать, я не знал. И Господь все решил за меня.

Я пришел ругаться со священником

Я жил тогда на Таганке вместе с родителями, младшим братом и сестрой. Жизнь моего брата с приходом в Церковь тоже радикальным образом изменилась. Свою комнату он превратил в настоящую келью, постоянно молился. Даже мне, неофиту, это казалось перебором. А брат, вскоре ставший первым послушником Новоспасского монастыря, который в 1991 году отдали Церкви, на все мои попытки вмешаться отвечал: «Извини, но у меня есть духовник, архимандрит Алексий (Фролов), и эти вопросы я обсуждаю только с ним».

И тогда я решил разобраться с этим архимандритом. Но перешагнув порог монастыря, сразу понял, что на этом человеке почивает Дух Святой: пришел с ним ругаться, а поговорил и понял, что другого духовника мне не нужно.

С журналистом “Фомы” Анастасией Спириной. Фото Юлии Маковейчук

Вскоре отец Алексий попросил: «Помоги нам с воскресной школой. Ты ведь занимаешься православными гимназиями, а у нас за это некому взяться». Так я стал руководителем школы при Новоспасском монастыре и был им в течение десяти лет.

А через год наместник сказал: «Тебе надо быть священнослужителем». Я о таком даже подумать не мог. Я священник?

Мне было 27 лет, но я даже не знал, как ими становятся. Да, в неофитском порыве я прочел огромное количество религиозной литературы, потом нашел мудрого духовника, руководил воскресной школой. Но ведь все это не то…

Но удивительное дело, когда я это услышал, у меня не было никаких колебаний. Слово духовного отца я принял радостно и безоговорочно. Кстати, он никогда не насиловал мою волю, хотя я всегда слушался его и советовался по всем вопросам.

Фото Юлии Маковейчук

Можно сказать, весь мой дальнейший путь — это «игра на повышение». Я смотрел на монахов и думал: я не недостоин быть таким. Именно поэтому, к моему счастью, мысли о том, чтобы стать пономарем, дьяконом, а затем и священником, приходили ко мне «извне» — от людей, которым я доверял.

Если вслушаться, слово «призвание» значит: «тебя позвали, и ты пошел». Но это разовое действие. Мне же кажется, в моей жизни не было такого момента призвания. Присутствие Бога в моей жизни я ощущаю непрерывно. Но сам я не такой уж духовный, поэтому, когда рядом со мной духовно сильный человек, я загораюсь, живу, но без него рядом все становится намного сложнее… И я был бы никем, если бы сначала не люди из общества «Радонеж», а потом мой духовный отец и множество других потрясающих людей, через которых Бог вел меня к Себе.

Отец диакон

Целый год я провел в стенах Новоспасского монастыря в качестве пономаря, и сейчас, спустя 25 лет, расцениваю это время как литургическую школу, которая дала мне полноценное понимание того, что такое служба во всем ее многообразии.

В то время я сильнее, чем когда-либо понимал, что православие — это не бессознательная вера во что-то, чего может и не быть. Вера, то есть жизнь с Богом и в Боге, стала для меня так же очевидна, как разговор двух людей. Я абсолютно ясно осознал, что человек может жить так, и любить так, и чувствовать так, словно ничего больше нет, а есть только Бог.

Перед диаконской хиротонией мою жену вызвал наш общий духовник и сказал: «Лариса, я хочу спросить твоего разрешения. Мы считаем, что твоего мужа надо рукополагать в дьяконы, что ты думаешь по этому поводу?» Она согласилась.

И в 1994 году меня в день архидиакона Стефана здесь же, в Новоспасском монастыре, рукоположил в дьяконы патриарх Алексий II. Никаких экзаменов я не сдавал — прошел собеседование и подписал обязательство закончить семинарию.

В сане дьякона

Я по-прежнему оставался руководителем воскресной школы, в том числе и для взрослых. Но теперь я ходил в подряснике, у меня была большая черная борода и меня называли «отец дьякон» или «отец Максим», и люди начали обращаться ко мне с личными вопросами, а я по неопытности стал на эти вопросы отвечать. Но, странное дело, как поговорю с кем-нибудь — начинается дикая головная боль. Я никогда не мучился этим недугом ни до, ни после, а тогда буквально не мог стоять на службе: как будто между висками загнали штырь. Пошел к духовнику спросить, что со мной происходит. А он говорит: «Ты еще не священник и должен понимать, что тебе это пока не дано». Я перестал отвечать на личные вопросы и давать советы, и головные боли тут же исчезли.

Пройдя ряд таких искушений, я отрезвился и решил, что, даже став священником, никем не буду руководить. Буду стараться быть хорошим священником, но не играть в старца. Именно поэтому мне очень просто воспринимать себя обычным человеком. Я — это только я.

Вообще-то, «я» до рукоположения и после — это один и тот же человек. Единственное отличие, которое я вижу сейчас, спустя четверть века — это «профессиональная деформация», когда ты не просто служишь, а уже отождествляешь себя с делом своей жизни.

С дочкой

Очень отрезвляет семья. В храме все тебя обхаживают, относятся с пиететом, а приходишь домой — у ребенка двойка, лампочка перегорела, кран сломался. И начинается бытовая жизнь обычного человека. Вести хозяйство и воспитывать детей нам, многодетным родителям, всегда было нелегко, зато трудности всякий раз стряхивают с тебя все напускное, показывая, кто ты есть на самом деле.

Бог позвал, и я побежал

Конечно, во время дьяконского служения я и не помышлял, что буду кем-то большим. Но однажды отец Митрофан, регент хора Новоспасского монастыря, сказал, словно между делом: «Застрял ты что-то в диаконах, тебе давно священником пора быть!» И я — опять как бы извне — принял помысел: «А может быть, да?»

С архимандритом Алексием Фроловым

Меня рукоположили буквально через год, 22 апреля 1995-го, в Великую Субботу. Никаких метаний и сомнений не было — мне постоянно говорили: ты должен, давай, вперед, и это полностью ложилось на мой собственный выбор, на мою волю.

Когда рукополагали в священники, отец Алексий опять вызвал мою жену и сказал: «Мать, помнишь, я спрашивал твоего разрешения, чтобы Максим стал дьяконом? Теперь не спрашиваю. Просто ставлю перед фактом: будем твоего мужа в священники рукополагать». И это решение было ей созвучно, так же как и мне.

Но перед самым днем рукоположения на меня напал страх. Снилось, что умер патриарх и все отменяется… Рукополагали меня в Богоявленском кафедральном соборе. В день хиротонии я был очень уставший: все-таки конец поста, да и все службы Страстной недели отслужил как дьякон. Но по другую сторону усталости была непередаваемая радость. Состояние полета, которое в обычной жизни давно не испытывал.

Пасха

Вот только я, прикипев всей душой к Новоспасскому, расстроился, что должен буду провести свою первую в жизни Пасху в качестве священника вне стен дорогого сердцу монастыря. В первые моменты праздничного богослужения я даже праздника не чувствовал. Поймал себя на мысли: «Почему у всех такие каменные лица? Почему я не радуюсь? Почему никто не радуется?» Только звучный голос владыки Арсения (Епифанова) меня «разбудил»: он сумел так покричать «Христос Воскресе!», что его возглас дошел до моего сердца.

Священный сан — это высшее, что у меня есть, самая большая радость, но он ни в коем случае не закрывает от меня другие возможные пути развития. Наоборот, это дверь в гораздо более глубокую и интересную жизнь.

На колокольне

Я с самого начала понимал, что главное — не говорить себе: «я священник» или «я отец Максим». Я не пытался объяснить себе, куда Господь меня ведет — куда указывал Господь, туда я и бежал. Я алтарник — значит, подставка для свечки, дьякон — плечо для ораря, священник — шея для епитрахили. Каждый раз Господь использовал меня определенным образом, и слава Богу, что Он продолжает хоть как-то меня использовать…

Подготовила Анастасия Спирина

Фото на заставке: Юлии Маковейчук

В сегодняшнем видео с Протоиереем Максимом Первозванским рассуждаем на тему как научиться контролировать эмоции и касаемся следующих тем: О самом вопросе О том, что говорит о контроле эмоций Премудрый Соломон О том, что владеть собой важнее достижения поставленных целей Об одной из самых сложных для контроля эмоций О святоотеческом совете для победы над гневом Об устройстве эмоции гнева Что необходимо говорить себе для победы над гневом? О совете подходящем к любой несдержанности Об условных составляющих души О воспитании воли О необходимости контроля эмоций Советы для людей в зрелом возрасте О помощи смирения в контроле эмоций 📜 Читать главу (с толкованиями): (Книга Причт Соломона 16:32): http://ekzeget.ru/bible/pritci-solomona/glava-16/ ❗ ССЫЛКА на плейлист: http://www.youtube.com/playlist?list=PL1yp2HPgpRbPzKnprqJ5V0dSFFM5rkmCg ❗ ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ на наш Канал, чтобы не пропустить новые видео на Библейские темы: http://www.youtube.com/channel/UCymsjx24eU3kRFUjeBsh47A?sub_confirmation=1 Мы в ВКонтакте http://vk.com/ekzeget Мы в Facebook http://www.facebook.com/ekzeget.ru/ Наш Twitter http://twitter.com/EkzegetRU Мы в Одноклассники: http://ok.ru/ekzegetru Наш Instagram http://www.instagram.com/ekzeget/ Наш Телеграмм: http://telega.at/ekzeget Мы в Pinterest: http://www.pinterest.ru/ekzeget/ Яндекс.Zen http://zen.yandex.ru/id/5b683072995e0f00add1402e #экзегет #библия #православие #вера #господь #евангелие #христос #иисус #христианство #бог #библия_отвечает #толкование #истина #Максим_Первозванский #Первозванский #Протоиерей #Отец_Максим #эмоции #контролировать_эмоции #как_научиться_контролировать_эмоции #контроль_эмоции

Протоиерей Максим Первозванский: «Человек формируется в ответ на сложности»

• ФИО: Первозванский Максим Валерьевич
• Должность, регалии: священнослужитель, клирик храма 40 мучеников в Спасской слободе; главный редактор православного молодежного журнала «Наследник»; духовник молодежного объединения «Молодая Русь».
• Жизненное кредо: «Любую или почти любую профессию поменять можно, а священнослужение – нет».

«У меня 9 детей, традиции и правила для всех едины, но дети в итоге – совершенно разные. А всё потому, что с ними в жизни случаются разные обстоятельства. Не праздники и традиции формируют детей, а именно сложности, которые так или иначе с ними в жизни происходят – их душа определённым образом реагирует, и именно через это человек взрослеет и формируется», — делится с нами своей семейной историей и педагогическими секретами священнослужитель, клирик храма 40 мучеников в Спасской слободе; главный редактор православного молодежного журнала «Наследник»; духовник молодежного объединения «Молодая Русь»; мастер спорта, дважды чемпион России, дважды чемпион Вооружённых сил, тренер-преподаватель Ростовского областного училища Олимпийского резерва, протоиерей Максим Первозванский. О том, как физик, сотрудник оборонного НИИ, «лектор-атеист» пришел к вере и стал священнослужителем; как отреагировали близкие на перемену; о радостях и сложностях священнослужения; о радостях и сложностях многодетства; о принципах воспитания и о страшном понятии «педагогический брак», о необъективности педагогики и о неповторимости пути каждого – в нашем материале.

— Что из детства запомнилось Вам наиболее ярко?

— Детство я помню плохо. Детство моё было довольно простым, советским: ясли-детсад-школа-пионерские лагеря.

Но мне крупно повезло – мои родители были молодыми, я родился, когда отец ещё только в армии служил.

— В чём, на Ваш взгляд, преимущества молодого родительства?

— Много сил, энтузиазма, оптимизма, энергии. Например, одно дело поиграть с сыновьями в футбол в 30 лет, и совсем другое – в 60. Человек совсем иначе себя воспринимает и ведёт, иначе чувствует этот мир.

Помню, у одного моего друга брат был старше моего отца: друг был младшим ребёнком в семье, а его старшему брату уже было 40 лет. Для меня это было шоком, потому что моему отцу исполнилось 40, когда я учился в институте и женился.

К слову, моей младшей дочке сейчас 9 лет, а мне – за 50. Это уже совсем другой этап родительства.

— Вспоминаются ли Вам какие-либо интересные моменты семейного досуга?

— Папе было 29 лет, когда он поступил в Российский университет дружбы народов. Мои детские воспоминания полны, прежде всего, интересными студенческими встречами, когда к отцу приезжали его друзья со своими детьми.

Кроме того, мы с родителями и в походы ходили, и дачу снимали летом в районе Нового Иерусалима — там мы удили рыбу, собирали грибы. Мой отец — заядлый грибник (кстати, он до сих пор любит ходить за грибами и затем различными способами запасать их на зиму).

— Кем Вы мечтали стать в детстве?

— В детстве никем не мечтал стать, а в отрочестве – астрофизиком, физиком. Собственно, мечта эта и реализовалась.

Физика была достаточно сильным моим увлечением: я дни напролёт просиживал в библиотеке за научно-популярной и научно-фантастикой литературой – отечественной и зарубежной.

При этом мама моя всю жизнь говорила, что я – гуманитарий. Им я сейчас в итоге и стал, но 15 лет жизни было посвящено естественным наукам.

— Как интерес к физике перерос в интерес к христианству?

— Это произошло в конце 80-х — начале 90-х годов. Интерес к религии у меня был всегда, хотя я рос в нерелигиозной семье: эта тема в нашей семье никак не затрагивалась – ни положительно, ни отрицательно. Как и в большинстве семей тех времён ярого атеизма не наблюдалось, но и религии – тоже.

В советское время естественнонаучные вузы давали возможность получения дополнительного гуманитарного образования самого разного профиля. Обучаясь в Московском инженерно-физическом институте (МИФИ), я получил на кафедре общественных профессий второе образование, которое формулировалось, как «лектор-атеист». Правда, тогда меня более всего интересовал дзэн, поскольку большинство ярких артистов эстрады и кумиров молодёжи – Цой, Гребенщиков, Науменко – увлекались дзэном, поэтому мне эта тема была тоже очень интересна.

На кафедре мы параллельно изучали и христианство, и мусульманство, и ещё много чего. Кстати, тогда существовала очень добротная справочная литература по всем вопросам – без идеологического уклона можно было получить исчерпывающую информацию. Некоторыми советскими справочниками я пользуюсь до сих пор.

Оканчивая университет, уже на 5 курсе, я повстречал верующих людей. Начался внутренний процесс. Ранее передо мной была лишь внешняя информация о христианстве, но вдруг она наложилась на жизнь реальных людей – таких же, как и я, физиков, только более опытных и возрастом старше (кандидаты, доктора наук), к которым я относился с глубоким уважением. Тогда я понял, что Православие – это не просто культура и история.

А потом случился распад Советского союза, кризис. Я к тому моменту уже работал в оборонном НИИ. Институт этот, к счастью, существует до сих пор, и там есть много православных людей, с которыми я поддерживаю отношения.

Я познакомился тогда с удивительными людьми, которые создали общество «Радонеж» — сейчас оно объединяет в себе радиостанцию, три гимназии, печатное издание, фестиваль телевидения и кино. А познакомил меня с организаторами «Радонежа» как раз один из моих старших верующих коллег по НИИ.

Мне вдруг предложили сделать что-то полезное для Православной Церкви, и, в первую очередь, в области религиозного образования. Мы начали создавать православную школу и классическую гимназию «Радонеж», затем школы в Крылатском и Сабурово.

Параллельно наместник Новоспасского монастыря, архимандрит Алексий (Фролов), который позже стал архиепископом Костромским и Галичским, предложил мне помочь в работе воскресной школы Новоспасского монастыря, а затем, приглядевшись, предложил мне стать священником.

— Что Вы почувствовали, когда услышали это предложение?

— Я, как и большинство людей, не воспитанных с детства в Церкви, был глубоко убеждён, что священники «питаются пыльцой» и что обычные люди священниками не становятся. Поскольку я себя считал и считаю человеком обычным, то для меня предложение стать священником стало большой неожиданностью. Но немного пожив с этой мыслью, я осознал, что это предложение полностью соответствует моим сердечным стремлениям.

— А Ваши близкие как отреагировали на эту новость?

— Нормально отреагировали: жена – прекрасно, родители – спокойно.

Вообще стоит сказать, что родители у меня в этом отношении люди удивительные: они всегда уважали мой выбор и мои стремления. Любые. Ну, если уж я что-то совсем опасное для жизни придумывал, тогда да… Хотя, мне кажется, что даже в этих случаях родители меня поддерживали, но просто пытались минимизировать риски. Это, пожалуй, самое главное, что я помню из детства и за что благодарен родителям: чувство свободы, с одной стороны, и чувство ответственности за принимаемые решения — с другой.

Своих детей я стараюсь воспитывать в этом же ключе. Например, пятеро моих старших детей, которые уже окончили школу и определились с выбором профессии, избрали абсолютно разные области деятельности, нет ни одного похожего направления. Каждый шёл туда, куда лежала его душа, а мы с супругой их в этом только поддерживали.

В этом смысле у нас нет династической преемственности или заблаговременных задумок и планов о том, кем должны стать наши дети.

— Ваше сердце направилось к священнослужению. Скажите, как Вы считаете: священниками рождаются или становятся?

— Как сказал кто-то из первых святых, христианами не рождаются, а становятся. А священниками…

Безусловно, слово «призвание» существует и в светском смысле, и в церковном: как устроение человека и как призыв.

В Священном Писании прямо сказано: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал» (Ин.15:16). Эти слова Господь сказал Своим ученикам, а далее через Апостолов – священнослужителям. Поэтому, конечно, Господь призывает и в прямом смысле слова.

Случается и так, что человек ошибается в своём призвании, неверно его распознаёт. Но проблема в том, что любую или почти любую другую профессию поменять можно, а священнослужение – нет.

— Как бы Вы сформулировали радости и сложности священнослужения?

— Существует очень немного профессий, которые напрямую человеку приносят радость. Это профессии врача, учителя, может быть, военного, пожарного или строителя – люди, которые непосредственно видят дела рук своих, результат. Неслучайно же Господь был плотником.

К числу таких людей относятся и священники, которые реально видят, что могут помочь людям.

А сложности в том, что не всегда у нас это получается — помочь. В педагогике существует страшное по своему содержанию понятие — «педагогический брак». К сожалению, даже у самого талантливого педагога этот брак существует. Его процент, безусловно, ниже, чем у среднестатистического или плохого педагога, но всё равно есть ученики, с которыми не получилось. Так же и у священника – далеко не всегда получается, а порой и совсем наоборот получается, как в той песенке про волшебника: «Сделать хотел грозу, а получил козу». Священник – он же тоже, в некотором смысле, волшебник.

Мне достаточно часто приходят на память слова, которые я услышал от о. Петра, игумена Костромской и Гальческой обители – он тогда был монахом Новоспасского монастыря, а я – священником храма 40 мучеников. Когда его просили помолиться, он смиренно говорил: «От моих молитв в соседнем колхозе коровы дохнут».

— На момент рукоположения, Вы уже были отцом, у Вас были детки?

— Да, двое.

— Ваши взгляды на воспитание каким-то образом изменились после рукоположения?

— Ничего не изменилось в тот момент, изменилось лишь с возрастом. Мне кажется, это та самая трансформация, которая со временем происходит и о которой говорят, что ребёнка воспитывают сначала родители, а затем, будто бабушка с дедушкой – настолько велика разница между методами воспитания детей сначала молодых, а затем уже зрелых родителей.

Ведь бабушка и дедушка склонны больше баловать ребёнка, у них меньше строгости, потому что всё больше приходит осознание собственного бессилия. Знаете, есть такая шутка: «Врачи долго боролись за жизнь пациента, и, несмотря на это, он остался жив». Вот в воспитании детей это правило тоже очень чётко действует: зачастую тратишь колоссальные усилия на воспитание детей, но в результате из них получается что-то вопреки этим усилиям – что-то очень хорошее или плохое.

С обретением такого опыта приходит понимание, что прямой связи между твоим воспитанием и конечным результатом всё-таки нет – т.е. она, конечно, есть, но очень непрямая, поэтому относишься к воспитанию уже иначе.

Ну, и, конечно, сил уже столько нет. Не столько физических (я и сейчас запросто в футбол могу побегать!), сколько эмоциональных.

Сейчас вот, например, я часто по утрам провожаю свою младшую дочку-второклашку в школу. Перед этим я заплетаю ей косички. И понимаю, что сейчас у моей старшей дочки уже трое детей, и эти косички я заплетаю почти 30 лет. Конечно, я устал. Косички – это ещё ерунда. Тяжело другое — изо дня в день — одно и то же. Косички – это само по себе не трудно, но когда их плетёшь 30 лет… А снова и снова заставлять детей подниматься по утрам, застилась постель, чистить зубы, делать уроки, вовремя ложиться спать и пр. Всё в совокупности это тяжело.

Мне нравится пример: как бы ты ни любил чистоту, но, когда у тебя не хватает сил на её поддержание на твоём любимом уровне, ты достаточно быстро смиряешься с тем, что уровень чистоты снижается – ну, не так чисто будет, ведь бессмысленно всё перетирать, когда через полчаса это снова будет грязным.

Моя младшая дочка учится во втором классе, но к нам регулярно приезжают внуки-дошколята, и я понимаю, насколько наша квартира уже не приспособлена для них, сколько всего уже лежит в свободном доступе, что они могут схватить, разбить, испачкать – хотя, казалось бы, наш дом за столько десятилетий воспитания детей, должен был быть полностью приспособлен. Да, так и было, но за несколько лет без дошколят мы уже расслабились.

Поэтому дети у нас сейчас, с одной стороны, получают чего-то больше, но, с другой стороны, чего-то меньше. Другие родители у них уже.

— У Вас шесть дочек и трое сыновей. Как Вы с матушкой подходите к их воспитанию? Есть разница между воспитанием мальчиков и девочек?

— Я воспитываю девочек, матушка — мальчиков, всё, как положено. Кого мы любим, если мы традиционно гендерно ориентированы? Я люблю дочек, матушка – мальчиков. Шучу. Воспитываем детей мы, естественное, вместе.

Конечно, мужскую составляющую воспитания берёт на себя папа. Не мама же учит пилить, строгать, забивать гвозди, переносить ушибы, правильно реагировать на падения, пропускать девочек вперёд и пр. Но неслучайно говорят, что первая любовь мальчика – это мама, а девочки – папа.

Я убеждён, что один папа или одна мама не могут правильно и гармонично воспитать детей, потому что воспитывает не столько человек, сколько отношения. Я считаю, что детей воспитывают именно отношения: между родителями, родителей к детям, к окружающим. Воспитание возникает именно в совместной деятельности и в творчестве, когда эти формы и нормы передаются и воспринимаются. Не слова, но образы.

— Какие ещё факторы, по Вашему мнению, глобально влияют на формирование личности ребёнка?

— Говорят, что культура – это жемчуг, который возникает вокруг песчинки – некой травмы ракушки. Так и человек — формируется в ответ на определённые душевные вызовы, которые с ним случаются в детстве.

У меня 9 детей, традиции и правила, понятно, для всех едины, но дети в итоге – совершенно разные. А всё потому, что с ними в жизни случаются разные обстоятельства. Не праздники и традиции их формируют, а именно сложности, которые так или иначе с ними в жизни происходят – их душа определённым образом реагирует, и именно через это человек взрослеет и формируется.

— Вам удаётся уделять отеческое внимание детям? Каков ваш семейный досуг?

— Мы катаемся на лыжах – на обычных и на горных, в тёплое время года – велосипеды, ролики. Все наши отпуска мы стараемся проводить вместе – на даче или на юге. У нас так сложилось, что мы не отдыхаем врозь. Я не говорю, что это хорошо или плохо, у меня есть знакомые – замечательные многодетные семьи – которые во все возможные выходные стараются своих детей «пристроить» — к бабушкам, к знакомым, в лагеря. У нас — по-другому.

Я никогда не отдыхал без матушки, а она – без меня. Хотя, опять же, я знаю кучу семей, которые отдыхают и порознь тоже. Но наши дети всегда с нами.

— Ваши дети помогают на богослужениях? Как проходил процесс воцерковления детей?

— Для наших детей церковная жизнь — это неотъемлемая часть жизни. Мы каждое воскресение — в храме, все посты в семье соблюдаются, утром и вечером мы молимся – это не вызывает вопросов.

— А в подростковом возрасте не возникали ситуации упрямства?

— Сейчас одна из наших дочерей, которой 15 лет, ходит в другой храм, не в который ходим мы. В этом выражается её самостоятельность – она не с нами, но сама. Мы ездим достаточно далеко – в храм, где я служу, а она ходит в соседний с домом, и молится одна – не вместе с нами. Я спокойно к этому отношусь – почему бы и нет.

В нашей семье до подросткового возраста, когда человек может проявить свою личную ответственную волю, всё решают родители, и это не обсуждается. А раз не обсуждается, то у ребёнка не возникает претензий – это просто образ жизни, норма.

А вот по достижении подросткового возраста уже возможны варианты. Но прям отторжения от Церкви у моих детей не было. Что будет дальше, когда они будут старенькими, я не знаю.

— Хотелось бы Вам, чтобы сыновья пошли по Вашим стопам?

— Старший сын учится в Московской сельскохозяйственной академии имени Климента Аркадьевича Тимирязева, в храм ходит каждое воскресенье, но при этом он никогда не проявлял и не проявляет желания даже алтарничать, его максимум – это понести хоругвь или икону при Пасхальном крестном ходе.

Второй сын учится в 9 классе и алтарничает уже несколько лет, но рано говорить о том, что является его призванием.

— А если он скажет, что хочет стать священником, Вы обрадуетесь или сердце дрогнет в тревоге?

— Это очень сложный вопрос. Реальность жизни и Церковные каноны иногда находятся в противоречии. Например, по канонам возраст священнослужителя – 30 лет. Раньше этого возраста стать священником невозможно. В 30 лет – это взрослый самостоятельный мужчина. Но на практике происходит иначе, поэтому мне будет за сына тревожно… Я же прекрасно понимаю, что 20-летние мальчики, которые порой становятся священниками, это ещё не сформированные люди и неизвестно, что из этого получится.

У меня путь был иным. Я сначала получил светское образование. Впрочем, рукоположили меня в 28 лет, а не в 30. Но на тот момент у меня уже было двое детей (через несколько месяцев уже родился третий), опыт светского образования, светской работы и пр. – достаточно большой путь.

Но я вспоминаю слова великого русского педагога — Константина Дмитриевича Ушинского, который в своё время сказал, что одной из главных внутренних ошибок обучающих (педагогов) является мысль: меня воспитывали / обучали вот так, и получилось неплохо, поэтому и я именно так буду воспитывать / обучать. А Ушинский, напомню, был одним из первых педагогов, который сказал, что педагогика – это объективная наука, которой нужно специально заниматься, а не действовать, ориентируясь на личный опыт.

В любом случае, служение священника – очень ответственно и серьёзно. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Неслучайно в дореволюционных руководствах по тому, как священник должен относиться к алтарникам, сказано, что настоятель должен быть к ним скорее строг, чем добр. Так же и к монахам. Приходит к старцу юноша и говорит, что хочет стать монахом. Что должен, по идее, сказать ему старец или просто опытный руководитель? «Да иди ты отсюда, дурак!» – это из опытной практики. Нужно проверить, насколько внутреннее стремление юноши крепко.

Так и я в отношении своих сыновей: скорее отговариваю, чем уговариваю.

— В чем для Вас заключаются радости и сложности большой семьи?

— Радости в том, что нас всех много. Я отсылаю Ваших читателей к статье моей дочки – Марии Медведевой, опубликованной на сайте Наследник.онлайн – ССЫЛКА на материал. Прочитать этот материал было для меня громадным утешением. Я не рекламой сейчас занимаюсь, просто повторить я этого не смогу. Её ощущения от того, что она воспитывалась в большой семье, удивительным образом полностью совпадают с теми ощущениями, которые возникают от большой семьи у меня.

А сложности – в том, что нас много. Согласовать всё и добиться гармонии… Хотя я не устаю повторять, что большая семья – это в значительной степени самоорганизующаяся система, и детей намного легче воспитывать именно в большой семье.

Первозванский, Максим Валерьевич

Максим Валерьевич Первозванский (род. 16 декабря 1966, Москва) — протоиерей Русской православной церкви, клирик московского храма Сорока мучеников Севастийских в Спасской слободе, главный редактор православного молодёжного журнала «Наследник», духовник молодёжной организации «Молодая Русь».

Биография

В 1983 году окончил среднюю школу № 480 им. В. В. Талалихина Ждановского района г. Москвы. В том же году поступил на дневное отделение факультета экспериментальной и теоретической физики Московского инженерно-физического института.

В 1989 году окончил МИФИ (Кафедра № 1 — современное название: Кафедра радиационной физики и безопасности атомных технологий). Получил в МИФИ второе образование «лектора-атеиста» (1985).

В 1989—1992 по распределению работал в СНИИП (союзный НИИ Приборостроения). Не защитился, бросил аспирантуру..

В 1993—1995 годы — педагог-организатор в православных школах, ответственный секретарь курсов усовершенствования православных педагогов,

В 1993—2001 годы — директор воскресной школы Новоспасского монастыря.

9 января 1994 года в Новоспасском монастыре патриархом Алексием II рукоположён в сан диакона, 22 апреля 1995 года — в священники Русской православной церкви.

В 1998—2004 — главный редактор Православной юношеской газеты.

В 2000 году заочно окончил Московскую духовную семинарию.

С 2005 года — главный редактор журнала «Наследник».

7 февраля 2008 года на первом заседаним Комиссии по делам молодежи при Епархиальном совете города Москвы священник получил задание, состоящее в издании справочника о молодёжных клубах и организациях столицы.

В ноябре 2008 года на III фестивале «Вера и слово» награждён медалью «1020-летие Крещения Руси» I степени.

15 апреля 2009 года на возглавляемой патриархом Кириллом литургии Преждеосвященных Даров в Храме Христа Спасителя о. Максим Первозванский среди прочих клириков Московской епархии был возведён в сан протоиерея.

16 сентября 2009 года участвовал во встрече Патриарха Московского и всея Руси Кирилла с главными редакторами ведущих православных печатных СМИ.

Женат (женился на студентке МИФИ, будучи студентом), отец девятерых детей.

Деятельность и взгляды

Активен в различных СМИ. Участник проекта «Батюшка онлайн».

В миссионерстве выступает против «неообновленческих» течений и за выработку единого подхода среди православных миссионеров.

Часто даёт комментарии по вопросам, связанным с семейной жизнью.

Сочинения

• Ты и я. Любовь и влюбленность. Христианский взгляд. М.: Никея, 2013
• Мужской разговор. Место мужчины в мире. Христианский взгляд (2015)
• Лучанинов Владимир, протоиерей Андрей Лоргус, протоиерей Максим Первозванский. Благословенный труд. Карьера, успешность и вера (2015)

Ссылки

• Священник Максим Первозванский в журнале «Наследник»
• Первозванский Максим Валерьевич
• Нелюбимая работа — крест или вызов?
• о. Максим Первозванский в Блогах МК
• pervozvansky — Первозванский, Максим Валерьевич в «Живом Журнале»