Про службу с песней

Рассказывает рядовой Починка:
Как ты попал на военную службу в это подразделение?
Именно об этой части узнал, можно сказать, случайным образом — от одной знакомой женщины в институте, где я учился. Никаких подробностей, кроме того, что здесь служат православные, действует хор и обратиться нужно к отцу Варнаве, у меня не было. Связался с ним, он сразу сказал — приезжай. Я собрался, в сентябре приехал и остался жить при монастыре, здесь же ждал призыва полтора месяца. Пока ждал — помогал петь в церковном хоре. Конечно, обрадовался, когда батюшка мою кандидатуру утвердил. А 11 ноября меня уже призвали на военную службу.
Есть ли у тебя какая-то доармейская православная певческая история?
Я воспитывался в нецерковной семье. Закончил 11 классов школы в Нижнем Новгороде и уехал в Москву учиться в институт, в МИФИ. На втором курсе воцерковился. Откуда такое желание взялось? С детства в голове была мысль — «покреститься», да и какие-то попутные микрособытия постоянно об этом желании напоминали, хотя я даже не был верующим. Когда желание окончательно созрело — обратился к своему дяде с просьбой стать моим крёстным. Мы подошли к этому делу ответственно, обратились к литературе, изучили Евангелие и Господь нас просветил. Это меня поразило в самое сердце. Вот так я воцерковился. За полтора года до призыва я уже пел в храме (при МИФИ). Подстроиться мне было легко, за плечами была музыкальная школа.
Твоё решение пойти на военную службу было как-то связано именно с этой воинской частью и солдатским хором?
Когда я узнал об этой части, первой мыслью было — нет, надо идти в «обычную» армию, отслужить как все нормальные мужики. Здесь-то точно будет попроще, хор, расслабон. Потом ещё раз всё взвесил и решил, что обрывать резко пение и духовную жизнь необязательно. Слава Богу — попал сюда. Что касается военной службы, то она здесь оказалась ничем не легче другой, а даже напряжённее, в первую очередь из-за хора. Служба у нас, прежде всего караульная, естественно — организму постоянно не хватает сна. В свободное время поспать тоже не удаётся, потому что его нет. Всё свободное время отдаётся хору. С другой стороны — все эти отягощения физические, для души же — сплошное услаждение. Для верующих солдат, служащих здесь, это всё же больше радость и утешение. Здесь таких солдат большинство.
Разъясни, пожалуйста, поподробнее: твоё решение пойти в армию было добровольным? Ты ведь мог и не служить без всяких последствий?
Сложно объяснить простыми словами такое. Даже себе. Все мои близкие родственники-мужчины в армии служили. «Отмазываться» от службы мне никогда не хотелось. Я Родину люблю. А значит надо идти служить, когда призовут. Слава Богу, я здоров, мне ничто не мешает отдать долг Родине. С другой стороны, мне было интересно посмотреть и на армию и на себя в армии. Второе на деле оказалось гораздо интереснее первого. Пока жил на «гражданке», казался сам себе таким серьёзным, умным, крутым. А когда пришёл сюда — узнал о себе много нового, обозначились внутренние проблемы. Смешно было понимать, что ты не такой уж и умный и способный, а какой-то, наоборот, вялый и толком ничего не умеешь. Очень полезно для меня оказалось.
Отправляясь на службу — пережил ли какие-то опасения и страхи, касающиеся армии?
Перед призывом послушал истории моих отслуживших знакомых. Говорили, что будет тяжело, но в целом придерживались или нейтральной позиции или даже позитивной. Дескать, да надо сходить и отслужить, ничего страшного. Сейчас понимаю, что множество «страшилок» исходят от неслуживших и «отмазавшихся». Лично мне не встречались люди в армии отслужившие и очень этим недовольные. Просто сравнивая те условия службы, что были пять лет тому назад с нынешними, скажу, что изменения в армии колоссальные.
Было что-то такое, что в армии удивило или стало для тебя неожиданностью?
Пожалуй — нет. Призываясь, я шёл с мысленной установкой «ничего не ожидать и не гадать наперёд». Пусть всё будет таким, какое оно есть. Однако порадовали офицеры в нашей части. Скажу, что многие из них умные и ответственные люди, искренне желающие нам помочь. Коллектив хороший. Разделение на «старший» и «младший» призыв сохранилось. Пока ты числишься в «младшем» — за тобой наблюдают и присматриваются. Что ты можешь, какой ты, чего стоишь? Про «ужасы дедовщины» сказать ничего не могу, лично не сталкивался. Если, конечно, не считать уважительного отношения к старшему призыву и выполнения работ по переноске тяжестей и уборки общей территории.
Сослуживцы у меня, кстати, со всей страны, откуда только не призывались. Много ребят из Сергиевого Посада, но каких-то заметных и явных землячеств у нас нет. Если кто-то между собой общается теснее, чем с другими, то я бы сказал — это по духовному родству, а не не по причине землячества.
Когда говорят, что в армии «тяжело» — что имеют в виду? Лично для тебя какие трудности стали самыми заметными?
Задавал себе этот вопрос не раз, но ответить на него полно не имею возможности. Во-первых, я оказался не готов к ситуации, в которой у меня нет таких прав и личных свобод, которые были на «гражданке» и нужно подчиняться другим людям. Я понял, что до армии был совершенно свободным человеком: ни родители, ни ещё кто-то не могли заставить меня что-то делать, я делал только то, что хотел сам. Здесь ситуация изменилась: ты запросто делаешь то, что не очень хочешь, а чаще всего как раз то, что совсем не хочешь делать. Если в армии к тебе пришло желание полежать-отдохнуть, это значит, что пора пойти вынести мусор и вымыть пол. И наоборот тоже бывает, но реже. Это полезный опыт.
Другой момент — резкая смена тёплого родительского отношения на армейскую строгость. Куда-то делась всякая безнаказанность: совершил провинность — будь готов к наказанию, как минимум — к выговору. В этом нет ничего ужасающего, естественно, нас никто не бьёт и не унижает, однако очень непривычно, когда за содеянное обязательно прилетает заслуженный «втык».
Щекотливый вопрос: часть военнослужащих у вас входит в состав хора, а часть не входит. Каковы отношения между этими группами солдат? Нет ли обид в стиле «пока мы тут службу тащим, они там песни поют!»
Конечно, такие разногласия есть. Хор часто в разъездах, и парням приходится служить с двойной нагрузкой — за себя и за нас. В целом — все всё понимают правильно, поэтому если на нас и ругаются, то «для порядка». Это, кстати, одна из характерных армейских черт: всё, что можно, нужно держать в порядке и «в кулаке». И мы и они просто выполняем приказ.
Пока был у вас в части, не слышал, чтобы вокруг ругались матом. Это так совпало или действительно не ругаетесь?
Не совпало. У нас, конечно, некоторые солдаты ругаются матом, но и батюшка за этим следит и мы ему помогаем. У нас есть специально назначенные люди, следящие за порядком в этом отношении и вообще за благочестием солдат в целом. Так что стараемся не ругаться. Результаты есть.
Что же касается недисциплинарных мер наказания ругавшихся и тем провинившихся — они очень простые. Батюшка нам во всём помогает, отдаёт всю душу, привносит в армию дух радости. Если кто-то к его указаниям и рекомендациям не прислушивается, ну что ж, батюшка просто от него отойдёт. Оно и правильно. И это, на мой взгляд, серьёзное для провинившегося наказание.
В подразделении, где ты служишь, есть неправославные солдаты?
Конечно, есть. Не все из нас православные. Большинство — да. Есть формально православные, крещёные, но не воцерковлённые. Тем не менее все относятся с уважением к церкви в целом и к отцу Варнаве в частности. Некоторые из моих сослуживцев испытывали к церкви вежливый интерес, а некоторые за время службы воцерковились.
Армейский быт: удобно ли организован, как устроен?
Армейский быт хорош тем, что он давно устоялся. Проблем, например, с тем чтобы помыться — нет. После ужина, быстренько в душ и как раз уже время пойти на хор. Это, наверное, не про быт — но всегда хочется сладенького чего-нибудь. Говорят, это общее для всех солдат-«срочников». Хотя в столовой постоянно есть печенье-конфеты, но хочется чего-нибудь именно неуставного. Кормят хорошо, но чем лучше кормят — тем наглее становишься и хочешь ещё большего.
Как обстоят дела с питанием?
Когда служил первый месяц — постоянно чего-то из еды не хватало. Но и гоняли нас сильно, нагрузки были велики. Сейчас служба стала размеренная, равномерная. Еды хватает. Качество очень хорошее. Вы же пробовали сами. Я считаю — обалденно кормят.
Кроме именно армейской нагрузки — много ли времени уходит на хор и православные службы?
После ужина в армии у солдата есть личное время. Это личное время целиком отдаётся хору вместо дополнительной помывки, чтения, разговоров по телефону с родителями или ещё чего-нибудь похожего. Иногда, но не всегда, нас могут освободить от зарядки или уборки, чтобы дать возможность порепетировать перед важным выступлением. Если попытаться представить какую-то среднюю величину — около 2-х часов ежедневно отдаются пению. Для наших реалий, я думаю, этого времени минимально достаточно и очень хорошо, что нам это время дают. Для нового уровня надо, конечно, больше. Точно скажу, что мы всё успеваем делать, что-то, конечно, получается кубарем, но так везде. Не только в армии. И Слава Богу. Лишь бы дело делалось.
Думал ли, чем будешь заниматься после армии?
Думал. Хотел и до сих пор хочу поступить в духовную семинарию Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Пока я не представляю, насколько это сложно. Хотя я и закончил ВУЗ, думаю, этот опыт мне не сильно поможет, вряд ли МИФИ похож на семинарию. Предполагаю, что семинария будет похожа на армию: ты в послушании, личных свобод не имеешь, живёшь в коллективе семинаристов.
Что мог бы сказать сегодняшним призывникам и допризывникам?
Тем кто пока не отслужил, хотел бы сказать: идти в армию нужно, несмотря на все тяготы и лишения. Для любого парня или мужика это необходимость. Если же говорить про нашу часть — большая радость, что я попал сюда служить. Здесь удалось достичь как раз такого, на мой взгляд удивительного сочетания православия и армии. Я иногда удивляюсь — как это вообще совмещается? Но совмещается. Я иногда вижу наших «выпускников», отслуживших срочную службу в нашей части. Так среди них уже около 130 священников!
Если завтра война — на что лично ты годен?
Первый месяц в армии у меня был КМБ, курс молодого бойца. Я проходил через разные испытания, которые приближены, насколько можно, к войне. И во время КМБ думал, конечно о том, что я буду делать на войне, ведь это такой ужас! Однако за месяц меня научили некоторым важным вещам, многое мы более-менее освоили. Постреляли, конечно. Мне кажется, что война — она целиком в Божьей воле. Если позовут на войну — пойду, конечно. Даже Господь сказал, что нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих.

Святополк

Воинский храм ничем, кроме причесок прихожан, от любого другого не отличается. Фоторепортаж Аркадия Колыбалова

У Церкви нет военных семинарий, а в министерстве обороны не предусмотрено института полковых священников. Но, как известно, если чего-то нельзя, но очень хочется, то можно.

Дорога к храму

Ну часть как часть: колючая проволока, КПП, плац, наглядная агитация с призывами к бдительности и пояснениями для личного состава, откуда исходит угроза миру (место империализма сегодня занял терроризм). О том, что мы находимся в расположении «православного полка» Российской армии, почти ничего внешне не напоминает. Маршируют на плацу бойцы не с хоругвями и распевают не псалмы, а обычные строевые песни, не изменившиеся со времен, которые помнит старшее поколение россиян. То есть тогда, когда представить себе солдата, открыто осеняющего себя крестным знамением, было просто невозможно. Впрочем, почему только старшее поколение? А и не так уж давно это было.

— Православных частей в армии нет, — строгим тоном разъясняет подполковник Владимир Пуликов. — К нам, в соответствии с соглашением между РПЦ и Ген-штабом, направляют служить верующих. Да, преимущественно это молодые люди православного вероисповедания. Но называть нашу часть христианской некорректно не только по соображениям уставного характера, а хотя бы потому, что служат и мусульмане.

Гарнизон затерян во владимирских лесах, примерно в ста километрах севернее столицы. Часть инженерных войск преимущественно занята охраной арсенала, в котором хранится то, о чем посторонним знать не положено.

С названием — сложно. Когда-то, для того чтобы ввести вероятного противника в состояние географической прострации, ее «приписали» к почтовому отделению Плеханы, но часть расположена не там. Часто называют «Арсаками», по одноименной железнодорожной станции, но это тоже мимо. Самое точное определение: Свято-Смоленская Зосимова пустынь. Поскольку знаменитый мужской монастырь, основанный Зосимой, находится не просто рядом, а на территории гарнизона.

Укрепленное на длинном древке полотнище с изображением Иисуса Христа, которое положено во время крестного хода нести впереди шествия (в старые времена с хоругвями иногда шли в бой), стоит в храме. А сам храм — в казарме. Создан руками солдат, естественно, исключительно на добровольной основе. С начала 90-х годов, когда сюда стали призывать семинаристов, в части появились настоящие мастера. Они писали иконы, вырезали деревянные киоты, иконостас, Царские врата. Войсковой храм освящен осенью 2001 года в честь преподобного Даниила Московского, официального покровителя инженерных войск.

По словам офицера, который в части служит с лейтенантских погон, идея призывать в отдельную часть верующих родилась в начале 90-х годов. Армия тогда массово передавала Церкви монастыри и храмы, находившиеся на территории воинских частей или просто на землях минобороны. После того как Церкви вернули Зосимову пустынь, сюда в качестве эксперимента направили служить несколько будущих священнослужителей, благо под боком семинария в Сергиевом Посаде.

Слава о православной части мгновенно разнеслась по всей стране. В армии есть еще несколько православных гарнизонов, например на Валааме. Но там всего-навсего рота ПВО: полтора десятка человек (по пехотным меркам это половина полноценного взвода), а здесь — почти полк.

Верующие всеми правдами-неправдами стали пристраивать в Зосимову пустынь своих детей-призывников. Мотив, собственно, один: спасти ребенка от ужасов дедовщины.

По секрету сообщим, что с дедовщиной в православной части покончили гораздо позже, чем это принято считать.

Были и проблемы у местной братии. Старожилы вспоминают, что одно время половину храма Смоленской иконы Божией Матери занимал армейский клуб, в другой ее части шли богослужения. Представьте, лихие 90-е: в храме одновременно и молятся, и пляшут. Дошло до рукоприкладства. Легенда гласит, что монахи вспомнили, что веру надо отстаивать. Помолившись, братия закатала рукава… В рукопашной «виктория» была на стороне служителей Церкви. Их зауважали. А вскоре и храм полностью отошел монастырю.

Сегодня подобные эксцессы невозможны в принципе: священнослужители с военными живут душа в душу. Иначе и не получится: в монастырь можно попасть только через КПП части. Другого пути нет. Конечно, это только в буквальном смысле слова.

Отец родной

С дедовщиной бились долго и упорно. Успех связывают с именем иеромонаха Варнавы. В части его называют отцом родным.

— К нам часто приезжают бывшие солдаты, — рассказывает ефрейтор Вадим Новиков, стрелок караульной роты. — Некоторые, из числа священников, даже служат в нашем храме. Рассказывают, что раньше были и отношения хуже, и вообще все жестче. Дедовщина при них определенно была.

В родной Твери Новиков окончил музыкальное училище. Стоял перед выбором: либо в консерваторию, либо в армию. Отец-игумен благословил сюда.

— Да и косить от армии не хотелось, — простодушно признается стрелок.

— Дело в том, что старослужащих в нашей части принято уважать, — продолжает Новиков. — Этому учит и отец Варнава. Батюшка так и говорит: вы должны уважать тех, кто больше прослужил, без этого нельзя. Они опытнее, могут подсказать, как лучше поступить в той или иной ситуации. А вот кровати за старослужащими заправлять никто не должен, кроме них самих. В казарме горничных нет.

— И вообще, служить надо правильно, — философски заключает ефрейтор. — Так, чтобы тебя уважали. А если все все понимают и можно объяснить не кулаком, а словом — то откуда взяться дедовщине?

Кроме «чуда» наведения уставного порядка в казарме отец Варнава, сам когда-то отслуживший срочную в ракетных войсках, — автор еще нескольких «чудес».

Он бессменный попечитель гордости части и монастыря — православного воинского хора (кстати, стрелок и профессиональный музыкант ефрейтор Новиков — его солист). В репертуаре — духовные песнопения, военные марши и патриотические песни. Записано несколько дисков. Хор 15 лет подряд участвует в музыкальных конкурсах, в том числе и международных, и неизменно становится их призером. Что чудесного? Не путайте коллектив с ансамблями песни и пляски, там музыканты и солисты служат на постоянной основе. «Чудо» Зосимовского коллектива в том, что хор полностью состоит из солдат срочной службы, а это значит, что находится в состоянии превентивного обновления. Тем не менее здешний взвод певчих — по-прежнему самый известный духовный православный хор в России.

Секрет — в правильном отборе. Это касается и музыкантов, и солдат.

Перед тем как молодого человека призовут в эту часть, ему предстоит пожить какое-то время в монастыре. Фактически отец Варнава проводит и отбор молодого пополнения, и организует с ними допризывную подготовку.

— Обратите внимание: призывники в монастыре ходят в форме и кирзовых сапогах, — говорит батюшка. — Это надо, чтобы парень привык к некоторым неудобствам еще до армии. Здесь же мы учим их подшивать подворотнички, пришивать пуговицы и так далее. Так что к периоду прохождения срочной службы у ребят уже есть некоторые навыки, и им легче служить.

Отец Варнава охотно разъясняет родителям будущих призывников, как попасть служить в Зосимовский полк.

— Нужно для этого прежде всего молиться, — говорит батюшка. — и не позже чем за полгода до призыва приехать к нам, готовиться к военной службе при монастыре, знакомиться с командованием части. Здесь же мы готовим специальные списки, которые подаем в Генеральный штаб и военный отдел Московской патриархии.

География призыва: от Петропавловска-Камчатского до Подмосковья. Много ребят из Астрахани, Ростова, из-за Урала. Чтобы не гонять будущего воина по всей стране (представьте — слетать на Дальний Восток), его временно приписывают к Троице-Сергиевой лавре. Оттуда и призывают.

Священный «калашников»

— Перед религиозными праздниками батюшка всегда меня вызывает, — рассказывает Реваль Шигапов. — Дает продукты, инст-руктирует по блюдам, которые готовят для храма. Говорит: надо вот такой-то салат приготовить. Допустим, если пост, нельзя животное масло, только растительное.

Батюшка ко мне нормально относится, доверяет. Хотя знает, что я сам не православный, в храм не хожу. Я ведь вообще-то мусульманин…

Реваль — повар. До службы заочно учился в родной Казани в Институте управления экономики и права. После призыва попал в учебку: школа военных поваров в Новочеркасске.

— Нужная профессия, — убежден солдат. — Фактически я старший повар, и вроде бы у меня получается. Те солдаты, которые бывали в других частях и могут сравнивать, говорят, что готовим мы вкуснее. Да и продукты здесь лучше. И вообще — хорошая часть. Люди общительные, нет агрессии. А с христианами проблем нет.

Реваль в мечеть в увольнение не отпрашивался. Просто нет потребности. Но уверен, что, если бы попросил командира, его бы отпустили. Хоть в Москву.

Высокое начальство говорит, что солдат не ошибается.

Бойцы-христиане храм посещают ежедневно, точнее — ежевечерне. По меньшей мере трижды в день верующие солдаты молятся. Перед завтраком, обедом и ужином в столовой раздается непривычное для казармы: «Отче наш, иже еси на небеси…» В караульной роте в отличие от других подразделений все сто процентов личного состава — православные, поэтому делают это организованно.

У части есть свои традиции. На Новый год личный состав поздравляет командир вместе с батюшкой. Перед присягой здесь принято освящать оружие. То есть каждый автомат освящают раз в полтора года. Сейчас, в связи с сокращением срока службы, будут это делать раз в год. Пожалуй, здесь самые освященные «калашниковы» в армии.

После службы в части солдаты иногда остаются в монастыре.

— Сейчас среди братии, правда, бывших солдат нет, — говорит монах Аристоклий. — Был у нас замечательный мальчик, учится в семинарии, был келейником у самого Варнавы. Он уехал в Свято-Пафнутиев Боровский монастырь. Сейчас готовится к пострижению.

Чаще, уволившись, «зосимов-ские солдаты» становятся священнослужителями. Таковых уже более 70.

Блицопрос

Нужны ли в армии штатные полковые священники?

Владимир Пуликов, подполковник:

— А зачем? Все воинские части так или иначе находятся вблизи храмов. Поэтому полковой священник нужен на корабле, кстати, на флоте они первыми и появились. Нам-то еще один зачем? Наоборот, есть стимул у Церкви и командования наладить взаимодействие. Польза от этого всегда обоюдная — и храму, и воинской части есть чем друг другу помочь.

А вот в боевых условиях священник бы, пожалуй, и не помешал.

Вадим Новиков, ефрейтор:

— Как таковой — нет. Священник — ну какой он офицер? Офицер — он всегда начальник. Ему все не расскажешь, не исповедуешься.

Монах Аристоклий:

— Нет, нет и нет! Это уже проходили, это уже показали. Были до революции полковые священники, как они в 1917 году защитили Родину? Да никак! Штык в землю, все разбежались. Их постреляли вместе с офицерами, вот и все.

Распорядок дня

Монастырь

Начинается день в 5 часов утра келейной молитвой.

22.00 или 23.00 — упокоение сном.

* Келейное правило — молитвы и псалмы с определенным числом поклонов. Правило назначается для каждого монаха сообразно его силам души и тела. Общий устав для молитвенного правила заключается в том, чтоб оно никак не превышало сил подвижника, не истощало этих сил, не расстраивало его здоровья и этим не принудило отказаться от всякого правила.

В/ч 42754

Подъем — 6.00

Утренняя физзарядка — 6.10-6.40

Завтрак — 7.30-7.40

Учебные занятия — 8.40-15.50

Выполнение производственных задач

на объектах части — 8.30-13.20

Эдуард Лабковский: Чтобы попасть в ансамбль им. Александрова, нужно заявить о себе в полный голос

После гибели в авиакатастрофе Ту-154 в Сочи, 64 участников уникального хора Академического ансамбля песни и пляски имени Александрова, коллектив еще ни разу не выступал.

Первый раз после трагедии хор споет 23 февраля в Государственном Кремлевском дворце на торжественном концерте, посвященном Дню защитника Отечества.

К этой дате нужно найти, проэкзаменовать и провести первые репетиции с несколькими десятками потенциальных участников хора. Недавно стало известно об официальном

начале конкурса на замещение вакантных должностей солистов, артистов хора и балета.

Каким должен быть певец хора им. Александрова? Что предстоит ему пройти, прежде чем он встанет в поющий строй перед первыми лицами государства?

Солист ансамбля имени Александрова, солист центрального пограничного ансамбля ФСБ России, народный артист России Эдуард Лабковский поделился воспоминаниями о том, как его принимали в коллектив и как проходит отборочный конкурс.

«Отбор в ансамбль им. Александрова был жестким всегда. Я на прослушивании спел и оперную арию, и романс, и русскую песню, и советскую. С полным диапазоном голоса. Сегодня же отбор будет очень жесткий: кроме чести петь в прославленном коллективе, у певца будет шанс получить квартиру в Москве. Это пообещал лично Министр обороны – выделить 70 квартир для будущих участников ансамбля, – рассказал в эфире «Радио 1″ Эдуард Лабковский, – Я верю в то, что художественный руководитель хора и хормейстер сделают все возможное, чтобы найти, выбрать и обучить за столь короткое время лучших исполнителей. Поверьте, в России хороших певцов хватает!».

По словам Лабковского, конкурсантам предстоит выслать в адрес приемной комиссии демо-запись песен в собственном исполнении. Затем, по выбору жюри, лучших певцов пригласят на прослушивание.

Победителям конкурса предстоит заниматься по 4-6 часов в день до самого выступления. Да и потом тоже.

Справка

Дважды Краснознаменный Академический ансамбль песни и пляски Российской армии им. А.В. Александрова образован 12 октября 1928 года, когда состоялось первое выступление коллектива в составе 12 человек в Центральном доме Красной армии.

К середине 30-х годов численность ансамбля возросла до 300 человек, а его известность вышла далеко за пределы России. Хор ансамбля являлся одним из лучших мужских хоров мира. В его репертуаре было более двух тысяч произведений разных жанров — от патриотических и народных песен до шедевров мировой поп-музыки.

25 декабря 2016 года 64 артиста Ансамбля песни и пляски Российской армии имени Александрова погибли в авиакатастрофе Ту-154 в Сочи. Самолет, принадлежавший Министерству обороны, направлялся с аэродрома Чкаловский в Сирию, где был запланирован концерт для российских военных.

Виртуальный музей
Новомучеников и исповедников
Земли Архангельской

ПЕШКОМ В ХОЛМОГОРЫ

«Ваши скорби – мои скорби», – говорил старец Варнава

В этом году исполняется 290 лет со дня рождения Михаила Васильевича Ломоносова. Со школьной скамьи каждый из нас знает, что девятнадцатилетним юноше Михайло Ломоносов в лаптях ушел за знаниями в Москву.

В Холмогорах гор нет

«В Холмогоры, в Холмогоры…», – напевает под нос водитель рейсового автобуса «Архангельск – Холмогоры», на котором я еду в это старинное село Архангельской области – на родину Ломоносова. За десять километров до Холмогор покидаю автобус, чтобы оставшуюся часть пути пройти пешком. Хотя бы так отдать дань уважения великому соотечественнику.

День выдался по-летнему солнечный и радостный. Перистые облака проплывают высоко в небе. Я радуюсь солнечному дню и птичьему пению, глядя, как вдали пылит удаляющийся автобус. Внизу под холмом виднеются какие-то домики, наверное, Холмогоры. Подхожу: колючая проволока, заборы. Как оказалось – это колония строгого режима. «До Холмогор еще десять километров», – отрапортовал встретившийся военный. Поднимаюсь на высокий бугор, и с него вдали на холмах открывается большое селение, а над ним в небе парит красивейший пятиглавый собор: «Ну, это точно Холмогоры». Сворачиваю с дороги и, взяв курс прямо на храм, иду через холмистые ромашковые поля.

Перед самым селом течет речка, перегороженная плотиной, над полями кружат и пронзительно кричат огромные белые чайки. Они зависают над землей, как альбатросы, и долго парят на одном месте в восходящих потоках воздуха. Одна из них пикирует прямо на меня, подлетает к самой голове, пронзительно кричит и взмывает высоко в небо. Так повторяется несколько раз. «Что? Что такое случилось? Что ты хочешь мне сказать?» Оторвав голову от неба, смотрю под ноги и вижу, что полиэтиленовый пакет мой прорвался. Из него уже наполовину вывалились все мои вещи. «Вот оно что!» – возвращаюсь назад, собираю по полю свои записные книжки, диктофон.

Кто послал эту чайку предупредить меня? Кто, если не холмогорские святые ведут меня сейчас по освященной их молитвами земле? Где и поныне они невидимо пребывают в небесных селениях, молятся за нас, грешных.

Перед поселком табличка извещает меня, что и это еще не Холмогоры, а Матигоры. «До Холмогор еще пять километров», – сказала встретившаяся бабуля.

Впрочем, Холмогорами здесь издавна называют целую сеть поселений, расположенных на возвышенных местах по берегам Северной Двины. Так что и Матигоры, и Ломоносово, и еще два десятка поселений вокруг – все это Холмогоры. Никаких гор в привычном понимании здесь нет. Северная Двина в этом месте разлилась на множество рукавов в ширину на 16 километров. Все поселения расположены на низинных заливных островах, окруженных со всех сторон водой. Сообщение между ними раньше было только по реке, да к тому же и все жители раньше занимались рыболовством. Из Холмогор вышло много знаменитых мореходов. «Горой» они называли любой берег, который выше воды. «Поднять карбас на гору» значило вытащить его на берег. «Идти горой» – идти берегом. А холмов здесь действительно много. Как раз на самом высоком холме («мати», то есть большой) и расположились Матигоры. На целых два километра растянулось это село вдоль одного из рукавов Северной Двины.еличественный Воскресенский храм расположился на самой верхушке «горы» – на берегу реки с противоположной стороны Матигор. Золотые купола сверкают на солнце, золотом блестят кресты. «Господи, какая красота! Что за чудный храм Божий!» Вот он уже совсем превратился в огромного чудо-богатыря, упирающегося шестью главами в высокое небо. Солнце радуется вместе со мной этому благолепию.

Могила старца Варнавы

Вхожу в церковную ограду, и ноги сами ведут меня к могиле старца Варнавы, расположенной с левой стороны храма, рядом с большой, одиноко стоящей елкой. И елка, и могилка окружены металлической оградкой. На могилке на металлическом кресте портрет старца. Рядом на табличке написано:»Старец иеромонах Варнава (Иван Михайлович Гоголев) из скита Параклит близ Троице-Сергиевой лавры (1860 г. – 30 марта 1933 г.) 17 августа 1998 года при установке креста были найдены нетленные косточки старца Варнавы. О чем составлены акты их освидетельствования. Хранятся эти акты в Свято-Воскресенском храме в Матигорах и храме Святого Духа в Холмогорах».

Рядом на другой дощечке еще одна надпись:

«Завещание старца иеромонаха Варнавы (Гоголева).
Любовь моя к вам, превозлюбленные мои о Христе чада, вечна и безгранична, не имеет никаких пределов и после смерти будет так же нерушима. Самое величайшее мое желание заключается в том, чтобы вы, возлюбленные мои чада, получили вечное спасение и чтобы нам соединиться в вечной жизни.
Прошу вас и молю, имейте между собой мир и согласие. Любите друг друга. Ибо где любовь, там Сам Бог, потому что Бог есть вечная любовь.
Прошу вас всех: всеми силами старайтесь угождать Господу Богу исполнением Его пресвятейших заповедей. Заповеди Господни сладче меда и сота.
Всякие скорби благодушно претерпите ради Господа и ради вашего спасения, ибо скорби ведут нас в Царство Небесное, вот куда они нас ведут.
Радуюсь и утешаюсь вашей жизнью. Моя радость – вы о Господе. Мир Божий да водворится в вас богатно (2 Кор. 13, 11), это апостол Павел так писал. Итак, возлюбленные мои чада, спасайтесь, укрепляйтесь о Господе, и на всех вас да почиет благословение Божие. Безгранично любящий вас о Господе ваш Варнава».

К стволу елки прислонен старый деревянный крест, возле него еще одна надпись: «Этот крест был установлен на могиле старца Варнавы в 1933 г. духовными чадами: монахиней Маврой, Юрием Александровым, монахиней Серафимой. Крест был освящен протоиереем Аполлинарием».

Странный батюшка

Обхожу вокруг храма, всюду в землю вросли старинные каменные надгробия. Сразу за алтарем свежая могилка, убранная цветами. На кресте скромная надпись: «Огурцова Анастасия Никитична 20.11.1903 – 31.X. 1996». Подхожу к домику рядом с храмом. Из него выходит добрейшего вида пожилой мужчина с небольшой бородкой. Почему-то догадываюсь, что это не священник. «Батюшка здесь?» – спрашиваю его. «Здесь. Сейчас он выйдет». Следом выходит странный мужчина в шляпе и без бороды. Ничего в его облике не говорит, что это священник: миниатюрно подстриженные усики, длинные бакенбарды, щегольская мирская одежда, лакированные туфли…

Подхожу к нему под благословение, представляюсь, прошу уделить немного времени: «Нет-нет, мне некогда, я уезжаю в Архангельск. Вам заранее надо было предупредить меня о своем приезде». Говорю о своем благословении, пытаюсь шутить, что работа корреспондента полна неожиданностей: не знаешь, куда в следующий миг Господь пошлет. Но батюшка неумолим: «Нет-нет, сейчас я никак не могу, приезжайте через неделю на службу». Дает наказы провожающим его – старосте и сторожу. Я тоже провожаю священника до машины. «А вот почему вы против экуменизма? – неожиданно спрашивает меня о.Александр. – Разве католики или протестанты не спасаются?»

Застигнутый врасплох столь странным вопросом, я начинаю что-то отвечать. А около машины спрашиваю о.Александра: «Быть может, вы меня подвезете до дороги на Холмогоры?» – еще надеясь поговорить с ним по пути. «Да здесь рядом, вы пешком дойдете», – сел в машину и уехал, оставив меня в полном недоумении. Я перепугался, вдруг подумав, что это чужой священник.

– Это чего, не наш, что ли, батюшка? – спрашиваю у сторожа.

– Да наш, наш, – успокаивает он меня, – он уже тридцать лет как священник, очень хороший батюшка.

– А почему без бороды?

– Вот этого не знаю, – пожимает плечами старик, – так ему, наверное, лучше.

– И сколько о.Александр здесь служит?

– Уже четырнадцатый год.

– И что, много людей приходит к вам на службы? – допытываюсь у сторожа.

– Здесь, видишь, в деревне мало ходят, больше городских приезжает – из Архангельска, из Северодвинска, особенно много на праздники бывает.

– О.Александр, наверное, в городе где-нибудь еще служит?

– Нет, он там преподает в институте религию, а раньше служил напротив Лявли в деревянной церкви, она сгорела. В Архангельске нам все завидуют. Почему, говорят, такой священник в деревне служит? Здесь до него десять священников было, так он самый лучший из них. Он еще прибаливает немного, лекарства все время принимает.

Потом еще много хорошего рассказывал про о.Александра церковный сторож Леонид – так он сам мне представился. Леониду 64 года. Как я потом узнал, он уже пятнадцать лет служит при храме вместо дьякона. Живет в сторожке как монах.

А незадолго до моего приезда храм матигорский обворовали. До этого воры приезжали «в разведку», представлялись журналистами, все выспросили, все разузнали, а потом стащили самые ценные иконы и церковную утварь. Наверное, поэтому так настороженно и встретил меня священник. Этот богатый старинный храм после войны обворовывается уже десять раз. Как тут не бояться прихода новых людей?

Помощь по молитвам старца

Спрашиваю у Леонида про старца Варнаву.

– Отца Варнаву я сейчас постоянно поминаю, – отвечает он.

– Почему вы его поминаете?

– Как почему? Потому что он – святой.

– Разве он прославлен?

– Про него в книжке написано «Далекий путь». Он сюда был сослан из Москвы. Здесь, возле Матигор, деревня, недалеко от храма, он там комнату снимал. А поминаю я его вот почему. У меня рука заболела. Неделю сильно болела, ныла, ныла, вроде как судорогой тянуло. Не знал, чего делать. Пришел на могилку, перекрестился, руку на могилку положил, сказал: «Старец Варнава, помоги!» – и у меня в тот же час рука болеть перестала. Тут он многим прихожанам помогает. Постоянно к нему приходят.

О старце Варнаве после его смерти в 1933 году местные хранили память, а потом постепенно стали забывать, кто здесь похоронен. Деревянный крест подгнил и упал, его поставили рядом с могилкой, около елки. Табличка с креста потерялась, но местные жители знали, что на этой могилке происходят исцеления, приходили сюда со своим горем и болезнями.

Настоящее почитание старца началось только с 1998 года, когда из Москвы в Матигоры приехали родственники духовных чад старца. Они нашли его могилку, открыли и освидетельствовали мощи, которые находились в полуметре от земли, установили новый крест и оградку вокруг могилки, написали таблички, чтобы все приходящие знали, что за старец здесь похоронен, привезли книги о нем. Отец Александр отслужил по о.Варнаве панихиду, и сейчас он постоянно поминает его на службах. Поминают его и в других храмах Архангельской епархии.

А жизнь этого любвеобильного старца, полностью отдавшего свою жизнь на молитвенное служение Богу, необыкновенна. В 1996 году в Москве была выпущена книга «Далекий путь», собравшая свидетельства духовных чад старца Варнавы. Где бы они ни находились, какие бы трудности ни переносили, везде писали друг другу письма, отправляли посылочки, поддерживая друг друга духовно. Старец был той скрепой, которая соединяла их в одну большую семью.

Самое необыкновенное в этом рассеянии оказалось то, что духовные чада старца Варнавы, пока тот находился в заключении в Архангельске и Матигорах, приезжали к нему на свидания, преодолевая при этом неимоверные трудности, и принимали у него тайный монашеский постриг (в свое время старец постриг будущего Патриарха Пимена). И после того, как они отбыли сроки заключения, духовные чада старца собрались вместе и жили в деревянном домике в Подмосковье. После смерти о.Варнавы духовное окормление над его чадами взял на себя один их духовных детей старца – о.Сергий Савельев (он же составил книгу об о.Варнаве), также принявший тайный монашеский постриг в ссылке от епископа Марийского Леонида (Антощенко), с которым находился в одном лагере в Архангельской области на строительстве железной дороги Пинюг – Сыктывкар.

* * *

В большей степени стараниями о.Сергия Савельева, а тогда еще просто Василия Петровича Савельева, в Москве из молодых образованных людей, увлекшихся идеями русской религиозной философии, в 20-е годы и была создана православная община, искавшая ответы на вопросы ума и души в святоотеческой мудрости. Эти молодые люди не отступили, не сбились с пути в своих исканиях и, когда пробил час испытаний, до конца испили чашу скорби, приобщившись к страданиям распятого Христа.

Члены общины называли себя «тихоновцами» и очень близки были к первосвятителю. На похоронах Патриарха Тихона Василий Савельев был одним из распорядителей. После ареста нового Главы Русской Церкви, владыки Петра, община стала поддерживать его заместителя митрополита Сергия. Нам не известно, как отнеслись Василий и его единомышленники к Декларации. Но разрывать молитвенное общение с митрополитом Сергием, как это сделали в то время многие, они сочли не спасительным. Избрали срединный, царский путь.

Ангелоподобный старец

Для семидесятилетнего старца Варнавы северная ссылка стала той Голгофой, на которую он взошел вместе с Христом, оставшись навечно лежать в северной земле. Архимандрит Сергий в книге о нем отзывается следующими словами: «Отец Варнава был старец небольшого роста, худой, с умными, светлыми, добрыми глазами и большой седой бородой. Таких ангелоподобных людей мало на земле».

До революционной смуты старец Варнава спасался в ските Параклит (Святого Духа Утешителя) Троице-Сергиевой лавры, известного своим строгим уставом. В него не допускались женщины, а для насельников была обязательной ежемесячная исповедь. Он со смирением переносил там подвиги пустынножительства, вел полную лишений отшельническую жизнь. Был очень скромен и любим всей братией, которая не раз просила его принять священство и быть их духовником, но о.Варнава всегда смиренно отказывался, выражая твердое желание окончить свою жизнь простым монахом. Однако Господь призвал его к священству тогда, когда он менее всего этого ожидал.

* * *

До раскола члены общины Василия Савельева ходили в храм Грузинской Божией Матери в Москве, где служил протоиерей Сергий Голощапов, бывший ранее профессором Московской духовной академии. После раскола о.Сергий Голощапов стал непримиримым противником митрополита Сергия, и Василий с друзьями были вынуждены покинуть этот храм и искать себе другого духовника.

Им и стал Варнава, который в связи с расколом в Церкви говорил: «Кто отходит от митрополита Сергия, тот отходит от Святой Церкви». Он благословил членам общины для их церковного устроения обратиться к правившему Московской епархией архиепископу Филиппу. Этот владыка встретился со всеми членами общины, проявил к ним большое сочувствие и понимание и в знак своего расположения благословил «параманом». Так называется небольшой плат с изображением Креста Господня и со словами: «Аз язвы Господа нашего Иисуса Христа на теле моем ношу». Плат возлагается на человека при пострижении в монашество и носится монахом под одеждой на спине. Это благословение архиепископа Филиппа оказалось пророческим. Все члены общины понесли страдания за Христа и приняли монашеский постриг.

После этого община стала окормляться в небольшом храме святых бессребреников Космы и Дамиана на Ильинке в Москве. Колокольня и часть храма к этому времени были уже разобраны, в начале 20-х годов храм практически пустовал. К этому времени скит «Параклит» был закрыт, и членам общины удалось вывезти старца Варнаву в Москву. Вскоре архиепископ Филипп призвал о.Варнаву к себе и сказал: «Тебе, старец, надо принять священство!» Батюшка пал ему в ноги и со слезами промолвил: «Благослови, Владыко, на послушание». Так Господь призвал старца-пустынника к священству для служения в самой гуще мирской жизни. Владыка рукоположил его в дрогомиловском соборе. «Никогда в стенах этого величественного собора, – вспоминает архимандрит Сергий (Савельев), – не совершалось посвящение такого старца-пустынника».

В узах

Ночью 29 октября 1929 года пятерых членов общины вместе с о.Варнавой арестовали и отправили в Бутырскую тюрьму. Вот как свое заключение описывает о.Сергий (Савельев):

«Камера, в которой оказался я, была довольно большая. Посредине камеры был кирпичный столб. Вокруг столба и вдоль стен – сплошные нары, между нарами очень узкий проход. Количество арестантов постоянно менялось. Одних уводили, других приводили. В отдельные дни камера переполнялась до такой степени, что лежать на нарах можно было только на одном боку…

Камера была наполнена самыми различными людьми. Уголовников почти не было. Большинство были люди интеллигентные. В то время проходила борьба с «вредителями», и поэтому в камере находилось много инженерно-технических работников. Среди них были металлурги, работники авиационной, бумажной промышленности и другие. Помнится, главный инженер бумажной промышленности, вернувшись однажды с допроса, с отчаянием и в то же время с каким-то странным облегчением сказал мне доверительно: «Подписал, все подписал, нет больше сил»…

Все заключенные были дружелюбны друг к другу и откровенны…

Пришлось мне встретиться в камере и с церковными людьми, их было двенадцать человек. Все мы, служители Церкви и верующие, отражали печальное положение, которое было в Православной Церкви. То было время ожесточенной борьбы части церковного общества с митрополитом Сергием. Эта же борьба вспыхнула и у нас.

Почти все священнослужители в камере были противниками митрополита… Быть противником митрополита Сергия в то время было соблазнительно, так как в представлении многих людей он был предателем Церкви. Доставалось и мне от них: «Вам-то что, – обычно слышал я, – вы с митрополитом. Вы для власти свой человек, вас скоро выпустят. Вот наше дело другое».

…В конце декабря меня вызвали и зачитали приговор: пять лет заключения в исправительно-трудовом лагере… Когда я вернулся в свою камеру, иеродьякон Серафим, увидев меня, поспешил сказать, что его осудили на три года в лагерь. Сказав это, он безнадежно покачал головой.

– Не горюйте, Бог не без милости, – утешил я его.

– Хорошо вам так говорить, – сказал он, – вы в ином положении, вы с митрополитом, они это знают и вас выпустят. А я против митрополита, и за это меня осудили.

Когда он узнал мой приговор, то изумленно воскликнул: «Как так? За что же вас осудили?»

«За грехи», – ответил я».

Пойте, пойте, дорогие

Женщины из церковной общины старца Варнавы попали в камеру с уголовницами. Матушка Евфросинья вспоминает: «До нашего прихода в камере было сорок человек «уголовниц» и пять политических. Уголовницы вели себя ужасно, вплоть до того, что как-то надзирательницу, открывшую дверь, ударили по лицу крышкой от «параши». За это строго была наказана вся камера… В течение двух-трех дней после нашего прихода состав изменился. Немало было верующих. Уже в один из первых дней мы, собравшись в кучку, стали тихонько петь: «Не имамы иныя помощи…», «Под Твою милость…» и т.д. Были хорошие голоса, особенно два альта. Однажды кто-то заметил, что в «глазок» смотрят. Мы замолчали и вдруг услышали голос: «Пойте, пойте, дорогие. Я вам постучу, если нельзя будет».

С этих пор мы уже не стеснялись. Всенощная, обедница, акафисты Сладчайшему Иисусу, Матери Божией, преподобному Серафиму, Михаилу Архангелу, Георгию Победоносцу пели на память на распев. Конечно, это было не сразу и не в первые дни, а постепенно…»

Три года лагерей получил старец Варнава и был выслан в Архангельск. Там через пять месяцев заключения его нашли два других члена общины: Душенька (младшая сестра архимандрита Сергия Евдокия Савельева, впоследствии монахиня Евфросинья) и Юрий Александров, сосланные в Архангельск.

Ваши скорби – мои скорби

Вот какое письмо, полное любви, написал старец Варнава при встрече со своими духовными чадами Василию Савельеву в лагерь в Пинюг:

«Милый и дорогой мой Васенька. Шлю тебе свое благословение, и несчетно целую тебя, и от всей души желаю тебе доброго здравия и всякого благополучия, а наипаче всего вечного спасения и молю Господа Бога, да поможет тебе милосердный Господь великодушно перенести сие испытание. Я очень о тебе соскучился и очень скорблю о том, что ты так далеко находишься от нас. Но духом моим и любовью я всегда с тобою пребываю и ни время, ни пространство не могут нас разделить… Дорогой Васенька. В тюрьме я находился пять месяцев, и, великое благодарение Господу Богу, я духовно чувствовал себя хорошо. Вся моя скорбь заключалась в том, что я болел сердцем о тебе, дорогой мой, и обо всех моих остальных чадах… Ах, незабвенный и милый мой Васенька. Кабы были у меня крылья, так и слетал бы к тебе, и обнял бы тебя, и насладился бы видом твоим и твоею пресладкою беседой! (На этом месте, дорогой мой брат – пишет сестра о.Сергия Душенька, писавшая под диктовку это письмо старца своему брату – батя поник головой и из глаз его обильно потекли слезы)… Но что делать, надо покориться воле Божией с благодарением и терпением, ибо она благая и совершенная…

Призываю на тебя благословение Божие и заступление Царицы Небесной. Остаюсь всегда благодарный и преданный тебе и безгранично любящий тебя твой Варнава».

Такие письма, полные нежной любви, старец Варнава писал и другим своим духовным чадам, обогревая их своей любовью и утешая в скорбях.

Завещание старца

В марте 1933 года кончился срок ссылки о.Варнавы. Духовные чада нашли под Архангельском рядом с собой для него отдельную комнату, светлую и теплую. Но документы старцу задерживали, поджидали весны. Его здоровье было совсем подорвано, он сильно заболел и не мог ходить. Однако и в болезни старец продолжал молиться за своих близких, писать им письма и утешать их. За семь месяцев до своей кончины он пишет завещание и просит разослать его после своей смерти своим духовным чадам. Текст этого завещания, начинающегося словами «Любовь моя к вам, превозлюбленные мои о Христе чада, вечна и безгранична» ныне и написан духовными детьми старца на его могилке. За несколько месяцев до смерти он собственноручно заготовил письма, в которых извещал о своей смерти близких. После его смерти духовным сыном старца Юрием Александровым в них была проставлена дата, и он разослал их всем близким о.Варнавы.

Незадолго до смерти он соборуется матигорским протоиереем о.Аполлинарием. На 25 марта назначает приезд в Матигоры своей духовной дочери Ирины для ее монашеского пострига. 12 марта он пишет письмо своим духовным чадам в Архангельск: «Дорогие и превозлюбленные мои дщери о Господе. Шлю вам благословение и молю Господа о вашем здравии и спасении. Когда поедет ко мне Ирина, то прошу ее не привозить мне ни конфет, ни сухарей, ни рыбы. Привезите мне яблочной пастилы, а если ее нельзя достать, то яблоков или яблочного варенья, ибо меня сильно мучает жажда. Простите, что мало написал. Я в настоящее время очень болен. Прошу вас, помолитесь обо мне. Затем вручаю вас всех крепкому заступлению Царицы Небесной. Остаюсь вечно и безгранично любящий вас о Господе Варнава».

30 марта старец посылает за монахиней Маврой, жившей у Воскресенского храма в Матигорах, которая и стала единственным свидетелем его смерти. Позже она написала духовным чадам старца письмо, где сообщила подробности его кончины:

«Дорогие сестрицы! Извещаю вас о смерти батюшки отца Варнавы, вашего и моего духовного отца. Он скончался 30 марта в 3 часа дня, в день памяти Алексея Божия человека. Я – великая грешница, но, по милости Божией, сподобилась быть при его кончине. Последние десять дней он ничего не мог есть. Только мучила его жажда. За полчаса до смерти он прислал за мной в церковь. Когда я пришла к нему, он сказал: «Где же ты делась? Мне эта ночь за три года показалась. Трудно мне. Почитай Псалтырь. Поминай о здравии. Разложи Псалтырь на три дня».

Я как услышала эти слова, заплакала: «Батюшка, вы умираете?» А он ответил: «Жду смертушку, как дорогую гостьюшку» – и улыбнулся.

Я начала читать, а через полчаса он испустил дух…»

Похоронили старца слева от храма у елки. Хоронили ночью, потому что днем нельзя было хоронить заключенного в церкви да еще с отпевом по полному монашескому чину. Позже на могилку о.Варнавы из Архангельска приехали его духовные чада и установили деревянный крест.

* * *

С тех пор прошло 65 лет, и вот в Матигоры из Москвы 28 марта 1998 года в Великий пост приехал родственник одной духовной дочери старца – Гурий Микита. Три часа он ходил вокруг храма по снегу на двух привязанных к ботинкам поленьях в надежде отыскать могилку старца, но так ее и не нашел. Он прихватил из Москвы большой портрет о.Варнавы и стал искать место, куда бы можно было его установить. «Мне понравилась елка, – вспоминает Гурий. – К ней и привязал православный деревянный крест, и прибил икону Сергия Радонежского и портрет старца, на пне рядом поставил лампаду, отметив таким образом наугад место его упокоения. Сторож Леонид Васильевич посоветовал мне съездить к старосте Елене Николаевне Головиной… «А вы знаете, здесь у елки и стоял тот крест с медной табличкой, которая не сохранилась», – сказала она. Я обрадовался неописуемо, что, сам того не ведая, установил крест, икону и портрет старца на его могиле».

* * *

..Уходил я из Воскресенского храма окрыленный. Путь мой лежал в Холмогоры, о чем расскажу в другой раз. До самых Холмогор храм в Матигорах был виден с дороги, и с этой стороны он смотрелся еще прекраснее. Внизу под ним несет свои тихие воды голубая река, а храм стоит на ее высоком левом берегу – самом высоком месте Мати-горы, возвышаясь над всей окрестностью, вот уже более трех столетий славя Воскресение Господа нашего Иисуса Христа.

Е.СУВОРОВ

Христианская газета Севера «Вера»