Ответственный секретарь Патриаршей комиссии по вопросам семьи выступил на обсуждении законопроекта о профилактике «семейного насилия»

Москва, 16 октября 2019 г.

15 октября 2019 года в Общественной Палате РФ состоялись общественные слушания на тему: «Традиционные ценности как основа семьи. Регулирование внутрисемейных конфликтов». На мероприятии, организованном Комиссией Общественной Палаты РФ по поддержке семьи, материнства и детства, выступил ответственный секретарь Патриаршей комиссии священник Федор Лукьянов.

Отец Федор поблагодарил общественные организации, которые направляют свои усилия на защиту семьи, опираясь на традиционные ценности. «Ваши усилия крайне важны для нашего общего будущего», — отметил он. Цитируя ранее опубликованное обращение Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства к общественным организациям и политическим деятелям, он напомнил, что в наше время приходится защищать семью и связанные с нею незыблемые ценности от прямых идеологических и мировоззренческих нападений на разных уровнях, включая международный: «Эти нападки часто принимают форму конкретных юридических решений и практических подходов, насаждаемых в различных странах, зачастую — вопреки воле их народов. В этих условиях защита и поддержка семьи должны стать общим делом национального и международного масштаба, объединяющим усилия всех здоровых общественных сил».

«Когда мы сталкиваемся с законопроектами, правовыми решениями, основанными на радикальных антисемейных идеологиях, а именно таков законопроект о профилактике т.н. “семейного насилия”, который сегодня здесь обсуждается, такое единение всех здоровых общественных сил становится особенно важным», – добавил он.

Отец Федор сообщил участникам мероприятия, что Патриаршая комиссия отрицательно оценивает этот законопроект: «Эта позиция неоднократно официально озвучивалась Комиссией, в связи с этим ею был опубликован целый ряд документов – все они сохраняют свое значение. В прошлом году, в ответ на многочисленные обращения, Комиссия подробно изложила свои оценки в документе, озаглавленном “Разъяснение позиции Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства в отношении преступлений, совершаемых в семейном окружении”».

Он отметил также, что Патриаршая комиссия серьезно озабочена деятельностью лоббистов, добивающихся принятия в России закона о профилактике т.н. «домашнего насилия», и подчеркнул: «Причины этой озабоченности просты. Во-первых, под видом лекарства от определенной социальной проблемы, нам предлагаются меры, в основе которых лежит вполне конкретная радикальная антисемейная идеология – идеология феминизма. Во-вторых, лоббисты этих законопроектов добиваются своего очень агрессивными методами, во многом построенными на лжи, на введении людей в заблуждение. Кстати, в ответ на взвешенную и подробно объясняемую позицию Патриаршей комиссии, эту ложь нередко обращали против нее. И это, само по себе, очень красноречивый факт».

«Общественность убеждают, что российская семья – это просто мрачный застенок и пыточная камера для женщин и детей. Чтобы создать это впечатление, распространяются данные, которые выдаются за статистику, но, в действительности, не имеют под собой никаких реальных оснований. Нас пытаются уверить, что в России 40% тяжких преступлений совершаются в семьях, что ежегодно 14 тысяч женщин убивают мужья, что каждый год от семейного насилия страдают 16 миллионов женщин и т.п. Но при внимательном изучении оказывается, что эти данные никак не связаны с реальностью. С помощью этих ложных утверждений лоббисты манипулируют общественным мнением, давя на эмоции неподготовленных людей. Они старательно создают у общества впечатление, что брак и семья – это зло, источник угрозы и опасности для женщин и детей. Между тем хорошо известно, что это неправда. Реальные статистические данные убедительно показывают, что брак и основанная на нем семья – это основная защита женщин и детей от всех реальных угроз, с которыми они могут столкнуться», – подчеркнул отец Федор.

Он напомнил участникам слушаний о позиции, отраженной в официальных документах Патриаршей комиссии: «Физическое насилие между супругами — как в отношении жены со стороны мужа, так и со стороны жены в отношении мужа — отвратительно и недопустимо. Если кто-либо из супругов, призванных любить и уважать друг друга, совершает вместо этого реальные преступные действия, направленные на причинение вреда спутнику своей жизни и самому дорогому человеку, государство может, а нередко и должно преследовать такие действия по закону наряду с любыми иными преступлениями».

«Вместе с тем, Церковь выступает против попыток в связи с подобными трагическими случаями дискредитировать семью, брак и домашний очаг, представив их в виде потенциального источника угрозы и насилия. Семья была и остается наиболее безопасным для человека житейским окружением, а трагические отклонения от этой нормы являются результатом отхода от подлинных нравственных и духовных основ семейной жизни и отношений между людьми. Церковь предостерегает от попыток оправдать подобными случаями введение законодательных оснований для широкого вмешательства в семейную жизнь. Семейные отношения имеют глубоко личную и нравственную природу, а потому не могут и не должны всецело регулироваться законодательно. Путь к предотвращению трагических ситуаций в семьях лежит не через расширение вмешательства закона в семейную жизнь, а через нравственное возрождение общества».

Он указал, что в оценке правовой ситуации, сложившейся в этой области, Патриаршая комиссия солидарна с оценками просемейных экспертов: «Необходимый инструментарий для преследования реальных преступлений, в том числе в семейном окружении, уже существует в российском законодательстве. Решения же, предлагаемые лоббистами законопроекта о профилактике т.н. “семейного насилия” направлены отнюдь не на реальную защиту жертв реальных преступлений. Вместо этого они внедряют в законодательство расплывчатое, безграничное определение насилия; вводят меры, которые неизбежно поведут к серьезному нарушению прав, в том числе конституционных прав вполне законопослушных граждан и семей; и, самое главное, внедряют в качестве законодательной нормы принципы радикально антисемейной идеологии феминизма».

Ответственный секретарь Патриаршей комиссии также обратил внимание участников слушаний на то, что попытки добиться ускоренного принятия обсуждаемого законопроекта о профилактике т.н. «семейного насилия» связано с лоббированием ратификации в России т.н. Стамбульской конвенции («Конвенции Совета Европы о предупреждении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием»).

«Это – откровенно идеологический документ, который, как отмечала в своих документах Патриаршая комиссия, “прикрываясь благими целями, вводит в законодательное поле целый ряд опасных для семьи и общества понятий и подходов, основанных на т.н. ‘гендерной идеологии’ и взглядах радикального феминизма, имеющих ярко выраженную антисемейную направленность”. Нам представляется не случайным огромное международное давление, которое оказывается сегодня на нашу страну с целью добиться принятия и закона о “профилактике семейного насилия”, и ратификации этой конвенции, которую неоднократно осуждали представители традиционных христианских общин разных стран Европы», – сообщил отец Федор.

В заключение он подчеркнул: «Патриаршая комиссия убеждена, что семью надо защищать и беречь, а не разрушать».

В открытом обращении, к общественным организациям и политическим деятелям, опубликованном в 2016 году Патриаршей комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства по благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, указывалось: «Вызывают большую тревогу участившиеся попытки представить семью в виде источника дискриминации, угрозы и насилия в отношении женщин и детей. Очевидна цель этих попыток — добиться принятия специальных законов и других правовых актов о так называемом “домашнем” или “семейном насилии”. … Законы и другие правовые нормы, предлагаемые в связи с ложными утверждениями об опасности семьи, в реальности направлены не против насилия, а против семьи как таковой. Они создают возможности для произвольного вмешательства в жизнь граждан, противоречат здравым правовым принципам, открывают дорогу для широкой антисемейной пропаганды, губительной для общественного сознания. Мы настоятельно просим общественные организации, всех россиян, небезразличных к благу семьи, не поддаваться такого рода пропаганде, активно и открыто, в рамках закона, выступать против принятия подобных норм, а политиков – отказаться от их поддержки».

Более 180 общественных объединений и организаций поддержали опубликованное на днях открытое письмо к Президенту России, выступив в нем против принятия закона о профилактике семейного (домашнего) насилия.

Четвертый Закон

Стереотипы и предубеждение – пожалуй, самое «живучее», что есть на нашей многострадальной планете. Например, есть такое мнение, что Церковь и высокие технологии – понятия плохо между собой совместимые и встретить православного батюшку в местах, связанных с высокотехнологичными разработками, окропляющих святой водой промоботов и другие сложные системы шанс один на миллион, наверное вероятнее встретить инопланетянина в кулинарии.

Отец Федор Лукьянов / фото: «Русская Планета» Но мне повезло встретить известного пастыря, консультанта пресс-службы Патриарха Московского и всея Руси по биоэтике Федора Лукьянова в Физтехпарке, где располагается один из центральных офисов нашего издания. В минувшие выходные он приехал в московский технопарк «Физтехпарк» для того, чтобы провести чин освящения самого комплекса, а также расположенных в нем офисов инновационных компаний.

Справедливости ради отметим, что и в среде верующих находятся сомневающиеся в уместности дружбы Церкви с современными высокотехнологичными компаниями. Они, к примеру, активно выступают против внедрения «электронных паспортов» и «повальной чипизации», пугая своих собратьев по вере перспективами «электронного концлагеря».

Но будет большим лукавством воспринимать страхи и домыслы всерьез. Достаточно будет внимательно ознакомиться с Основами социальной концепции Русской Православной Церкви – документом, утвержденным в ходе Архиерейского собора еще в 2000-м году – чтобы понять, что само по себе развитие новых технологий вовсе не опасно для веры. О чем, кстати, на своих проповедях неоднократно говорил и Патриарх московский и всея Руси Кирилл.

Еще несколько лет тому назад, вступая перед участникам XII Всезарубежного съезда православной молодежи, Предстоятель РПЦ особо отметил, что «уделяя особое внимание воспитанию юношества «в духе и истине», заботясь о его нравственном возрастании и укреплении в вере, Церковь должна говорить с молодыми людьми на понятном и доступном им языке, используя для этого, в том числе и последние достижения в области информационных технологий».

— Сегодня действительно многие изменения в нашей жизни связаны с высокими технологиями, — поделился своими мыслями с «Русской Планетой» отец Федор. — Надо заметить, что это исторически не новое явление. Изобретение бумаги, пороха и колеса произвели не менее масштабные изменения в человеческом обществе. Страницу за страницей мы открываем ту великую Книгу, которую написал самый талантливый Ученый-Сам Творец мира. А так как человек сотворен по образу и подобию Божию, то и мы способны познавать и создавать, подобно нашему Отцу. Высокие технологии это особое творчество, и здесь мы, как нравственные существа, несем груз отвественности за свое творение, которое, несомненно, создается с благими намерениями.

Отец Федор Лукьянов с сотрудниками технопарка «Физтехпарк» / фото: «Русская Планета»

В чине освящения Физтехпарка 18 марта приняли участие его сотрудники, а также представители компаний-резидентов и слушатели проводимых в здании технопарка учебных семинаров Освещение прошло в доброжелательной, дружеской атмосфере. Окропив святой водой от мала до велика отец Федор пожелал гостеприимным хозяевам успехов в учебе и труде на благо развития и приумножения инноваций.

— Важно, работая с роботами, оставаться человеком, — заметил в беседе с «РП» пастырь, — быть внимательными к нашим ближним, не забывать, что любовь, на которой основана Вселенная, это чувство не только свободное, но и взаимное. Как часто, совершенствуя свою работу, мы забываем о наших ближних, которые вот здесь, сегодня, сейчас ждут нашей помощи.

Учебный семинар в «Физтехпарке» / фото: «Русская Планета»

Слова священника заслуживают самого пристального внимания, в том числе и потому, что нельзя отрицать очевидный факт: неудержимое развитие высоких технологий неизбежно приводит к ситуации, когда они начинают буквально довлеть над личностью, превращая самого человека лишь в некую рабочую функцию, в живого робота из плоти и крови.

Но технологический прогресс должен, прежде всего, служить интересам человека, не причиняя ему вреда. О чем, к слову, говорят три основополагающих постулата робототехники, в свое время предложенные всемирно известным американским фантастом, биохимиком и популяризатором науки Айзеком Азимовым.

Вспомним их:

1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред;
2. Робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону;
3. Робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.

Пришло время дополнить эти три закона новым – четвертым: человек должен оставаться человеком. Собственно для того в этот теплый весенний день и приехал в кузницу инноваций «Физтехпарк» отец Федор Лукьянов – лишний раз напомнить всем нам об этом высшем предназначении.

Федор Лукьянов: «Без России ничего не получится»

Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов рассказал немецкому изданию Die Zeit о современных трендах российской внешней политики.

— Президент России Владимир Путин в последнее время проводит активную внешнюю политику: за переговорами по Сирии и визитом в Саудовскую Аравию последовал африканский саммит; недавно Путин принял кубинского президента и вылетел в Венгрию. Это совпадение или часть какого-то плана?

— Возможности России на международной арене возросли. С одной стороны, Москва сама более активна, с другой стороны, многие хотят расширять с ней отношения. Например, на Ближнем Востоке. После того, как ситуация в Сирии радикально изменилась в результате российских усилий, роль Москвы оценивается совсем по-другому. Если бы не военная операция в Сирии, король Саудовской Аравии никогда бы не поехал в Москву и сам не принимал бы недавно Путина так тепло. В Персидском заливе признают силу и влияние России. Если тамошние правители видят, что кто-то влиятелен, то они проявляют интерес — в противном случае, нет. В прошлом с Россией там имели либо враждебные отношения, либо не имели отношений вовсе. Конечно, Эр-Рияд продолжает покупать американское оружие. Но то, что саудиты согласовывают цены на нефть с Москвой, для Кремля важнее.

— Москва также развивает активную деятельность в Африке…

— Я бы не стал переоценивать Африку. Россия не хочет конкурировать там с Китаем или заполнять ниши, которые она занимала в советское время. Африка — возможность для России заработать, а Советский Союз хотел идеологически преобразовать Африку. Россия этого не делает — она хочет зарабатывать деньги.

— Это формула российской внешней политики: вы идете туда, где есть ниши, открытые пространства или вакуум власти?

— На Ближнем Востоке никогда не было вакуума. Но президент США Дональд Трамп считает, что ему нужны только два партнера в регионе — Израиль и Саудовская Аравия. Речь идет о новой конфигурации, которую используют такие игроки, как Россия или Турция. У России большой опыт работы в регионе, она настойчива. Цель состоит в том, чтобы восстановить Сирию модели до 2011 года. Я не уверен, что это сработает. Но мы видим, что контроль Дамаска расширился. План Москвы официально объявлен — построить стабильное государство путем стабилизации ситуации.

— Москва не хочет помогать сирийцам?

— Ни Запад, ни Россия не думали о сирийском народе в первую очередь. Но интересы Москвы и Дамаска совпадают. Россия не хочет контролировать весь Ближний Восток. Это невозможно. Она хочет иметь право голоса в регионе, «золотую акцию» — без России ничего решать невозможно. Этим характеризуется не только ближневосточная политика России, но и ее внешняя политика в целом.

— Ближний Восток считается сложным регионом, где пересекаются интересы разных игроков. Как Россия сохраняет равновесие?

— Это действительно потрясающе. Когда военная операция началась четыре года назад, никто бы об этом не подумал. Настроения в то время были паникерскими — «зачем нам новый Афганистан?» Есть несколько факторов, объясняющих, почему все прошло хорошо. Один из них – политика других государств. Ни Обама, ни Трамп не имели четкой цели. Многим не понравилась политика Москвы, но, по крайней мере, она была четкой — консолидировать режим Асада и восстановить Сирию. По сравнению с другими игроками российская последовательность впечатляет. Причем это последовательность в сочетании с готовностью рисковать и эффективно использовать силу и дипломатию. Требуется большая гибкость, чтобы поддерживать связь с такими разными игроками как Израиль, Иран, саудиты, турки и курды. Кроме того, в Москве отсутствуют идеологические ограничения, в то время как ЕС и США заявили: «Асад — зло, он нарушает права человека».

— У Москвы нет морали?

— В конфликте в Сирии ни у кого не было морали с самого начала. Если США требуют соблюдения прав человека, это не означает, что они действуют, исходя их позиций морали, и их действия приводят к реализации этих требований. Но действия России способствовали стабилизации… Есть цитата, приписываемая Уинстону Черчиллю, как это часто бывает с умными заявлениями: «Какой бы красивой ни была стратегия, вам следует иногда смотреть на результаты». Моральная позиция ЕС в конечном счете привела к самоустранению Европы в конфликтах в Сирии, Ираке, Египте. Эта политика привела к той ситуации, которая сложилась сегодня.

— На какие принципы опирается внешняя политика России?

— На возможности и на то, как их использовать. Путин отличается от других политиков двумя важными характеристиками.

Во-первых, в его представлении мир функционирует как система. Меркель, например, так не считает; она решает конкретные задачи с помощью своей системы ценностей. Трамп заинтересован, в первую очередь, в торговом балансе США. В настоящее время политики редко думают в глобальном масштабе. Путин же видит полную, связную картину. Когда нажимаешь на одну кнопку, это приводит к определенным последствиям. В случае признания независимости Косово, скажем, на Западе говорили: «Это особый случай!» Но так это не работает.

Во-вторых, Путин видит возможности и их быстрое использование. Это не стратегия, это даже не тактика. Он знает, как использовать то, что доступно здесь и сейчас. Если для Запада это выглядит очень сложной продуманной стратегией, то это не величие Путина, а проблема западной политики, которая не видит этих взаимосвязей и контекстов.

— Путин может реагировать быстрее, потому что ему не нужно согласовывать свои действия, в отличие от западных политиков, например, с парламентами.

— Это верно, но у него есть другие ограничения.

— У него меньше ресурсов?

— Нет. Но он должен выстраивать свои действия в соответствии с настроениями в обществе или влиять на них, чтобы не было негативной реакции. Россия не диктатура. Кремль выстроил полуавторитарную модель, основанную на постоянном обмене мнениями с общественностью.

— Тем не менее Путину сложно найти общий язык с демократическими странами. Может, у Москвы все же есть проблема с идеологией?

— Да, но не так, как вы думаете. У Запада есть идеологические ограничения, которые не позволяют ему разговаривать с Путиным так, как он разговаривает с Эрдоганом или саудовским королем. Системы мышления Китая и России очень разные, но все равно они говорят о конкретных вещах. Запад после Второй мировой войны стал идеологической концепцией, его ценности и идеология являются ограничением. Вот где начинается проблема. Если бы Маттео Сальвини стал премьер-министром Италии и покинул ЕС, то он расширил бы эту парадигму. Но, во-первых, он не станет премьер-министром, а во-вторых, он не покинет ЕС. Таким образом, эта структура остается и делает невозможными такие переговоры, какие ведет Путин с другими политиками.

— Может ли коммуникация между Москвой и ЕС быть другой?

— Давайте посмотрим на объективные условия: ЕС вступил во внутренний многолетний процесс трансформации. В отличие от многих в России я не верю, что ЕС распадется. Brexit показывает, насколько труден выход из Евросоюза. Но ЕС изменится. Интеграция, которая так хорошо работала в XX веке, окончена. К чему это все ведет, пока неясно. Пока не появятся новые контуры, Европа будет на 80% занята сама собой. В результате этого, у России остается небольшой выбор внешнеполитических партнеров. Россия тоже не в своем окончательном состоянии, начинается время перемен – процесс передачи власти. Неясно, как и когда будет осуществлен трансфер власти. Персонификация власти становится проблемой. Эти вопросы будут стоить нам много времени и усилий. Поэтому в ближайшие несколько лет не будет большого, серьезного разговора между Россией и ЕС.

— Если бы российская внешняя политика действительно была такой прагматичной, то она бы учитывала торговые балансы, общую европейскую историю. В контакте с Западом чувствуется, что Путин испытывает горечь.

— Проявлять прагматизм на Ближнем Востоке, конечно, легче. Россияне не думают о Сирии и Египте каждый день. Украина — совсем другое дело. Быть прагматичным со странами Запада и НАТО гораздо сложнее, потому что там накопилось немало багажа. Искренние надежды Москвы, которые она питала 30 лет назад, были разбиты. Кто виноват — это будет очередной долгий спор. Но был период, когда Россия была готова очень ко многому по отношению к Западу. После распада Советского Союза в девяностых годах, а также в первые годы президентства Путина люди верили, что мы станем частью чего-то европейского. Но дальнейшие события показали, что Европа рассматривает Россию как полезный элемент, а не как равного партнера. Да, в отношении Европы прагматизм Москвы ниже. После распада Советского Союза Европа стала строгой: «Хотите присоединиться к нам? Тогда примите наши правила!» Для стран Центральной и Восточной Европы это был путь, но Россия никогда бы не смогла стать членом ЕС. Тем не менее логика отношений, начиная с девяностых, формально следовала шаблону, который стремился распространить европейские нормы и правила на восток. Это подчинение определенному регламенту.

— Теперь Россия пытает счастье с Китаем?

— Вся мировая система движется на восток. Европа больше не будет ее центром. Три четверти российской территории находится в Азии. Речь идет не о том, чтобы отвернуться от Европы, а о том, чтобы компенсировать нехватку внимания к Азии в прошлом. Путин до сих пор встречается с Трампом, Меркель, Макроном. Речь идет о новом балансе. В Евразии главным действующим лицом становится не Россия, а Китай, движущийся на запад. У Москвы нет иллюзий по поводу того, что строить отношения с Пекином будет легко. Но Россия не может позволить себе плохих отношений с соседом, поэтому ищет баланс. Это главная задача российской политики на годы, даже десятилетия.

— Какие ресурсы у вас есть для выполнения всех внешнеполитических обязательств?

— Внешняя политика России мне кажется достаточно благоприятной с точки зрения итогов. Сирия не потребовала так много расходов, особенно учитывая, что мы получили за это. Донбасс не такая большая финансовая нагрузка. Даже символическая политика приносит результаты — российский истребитель летит в Венесуэлу и обратно. Одно это помогло Мадуро.

— Возвращаясь к Украине, насколько важна встреча Путина с президентом Владимиром Зеленским?

— Не всегда ясно, действительно ли Зеленский является президентом, который управляет страной. Кому больше нужна встреча в нормандском формате? Макрон хочет этого, потому что демонстрирует европейское лидерство. Зеленский хочет показать, что может положить конец войне. Путину очень нужна эта встреча? Нет! Он не спешит. Вначале были большие планы на Восточной Украине, результат — две территории с неясным статусом — не тот, который он хотел. Мне кажется, что Россия хотела бы вернуть эти территории Украине на определенных условиях. Но в этом случае ранее упомянутые отношения между властью и общественным мнением будут непростыми: полное возвращение территорий Украине не станет популярным ходом. Даже если вы включите пропагандистский аппарат и скажете, что все отлично, это не сработает. Зачем торопиться?