Анафеме

Смысл анафемы

— Видимо, отец Максим, разговор естественно начать с выяснения значения самого термина «анафема». Большая советская энциклопедия утверждает, что в христианстве это «церковное проклятие, отлучение от церкви». Так ли?

— «Анафема» – слово греческое, восходит к глаголу «анатифими», означающему «возлагать, предавать кому-либо что-либо». Анафема – то, что отдано, вручено в абсолютную волю, в абсолютное владение кому бы то ни было. В церковном же значении анафема – то, что предано на окончательный суд Божий и о чем (или о ком) Церковь уже не имеет ни своего попечения, ни своей молитвы. Объявляя кому-то анафему, она тем самым открыто свидетельствует: данный человек, пусть даже и именует себя христианином, таков, что своим мировоззрением и поступками сам удостоверил – к Церкви Христовой он не имеет никакого отношения.

Так что анафема – это никакое не «проклятие церковное», как вслед за Большой советской энциклопедией считают иные люди или безграмотно трактуют мирские СМИ; это и не отлучение от Церкви в светском понимании этого термина. Конечно, преданный анафеме уже не вправе участвовать в жизни Церкви: исповедоваться, причащаться, быть на богослужениях. Но отлучение от церковного общения, как таковое, бывает и без анафемы. По нашим канонам, тяжко согрешивший может на известный срок отстраняться от участия в церковных Таинствах… Поэтому анафема означает не просто отлучение, а свидетельствование Церкви о том, о чем виновный, со своей стороны, давно сам знал и был в том утвержден: его мироощущение, позиции и взгляды с церковными никак не совпадают, никак не соотносятся.

— Верно ли, что впервые все вероотступники были преданы анафеме в IX веке, после победы Церкви над ересью иконоборчества?

— Это не совсем так. Уже в апостольских посланиях говорится о предании анафеме тех, кто не исповедует Христа Сыном Божиим, считая Его всего лишь мудрым учителем нравственности или неким идеальным пророком. Святой апостол Павел писал: «Как прежде мы сказали, так и теперь еще говорю: кто благовествует вам не то, что вы приняли, да будет анафема». Анафемы объявлялись, конечно, и на Вселенских Соборах. Так, в IV веке был осужден пресвитер Александрийской церкви Арий, отрицавший, что Сын Божий во всем равен Отцу. В V веке такая же участь постигла константинопольского патриарха Нестория, ложно учившего о соединении Божественной и человеческой природы во Христе. Такие церковные суды были вплоть до VII Вселенского Собора, на котором были преданы анафеме иконоборцы.

В 842 году в Греческой Церкви в первое воскресенье Великого поста был впервые совершен праздник Торжества Православия в знак победы над всеми ересями, осужденными на Вселенских Соборах, и вообще над всеми нечестивыми антихристианскими учениями. Богослужебный чин этого праздника включал в себя, во-первых, провозглашение вечной памяти подвижникам благочестия, защитникам веры, во-вторых, провозглашение многолетия царям, патриархам и иным ныне сущим защитникам веры и, наконец, объявление анафемы главнейшим ересям и их носителям.

— Этот праздничный чин и сейчас совершается в нашей Церкви?

— В Неделю Торжества Православия («неделя» на славянском означает «воскресенье») этот чин полностью совершался у нас до большевистской революции 1917 года. И хотя никакого специального церковного постановления на сей счет не было, анафему перестали объявлять, чтобы не усугублять и без того враждебное отношение новой власти к Церкви. Данный чин в качестве общецерковного на сегодня не восстановлен, что представляется разумным, поскольку он конечно же нуждается в уточнении – применительно к нынешней церковной ситуации. Какой резон предавать анафеме несуществующих ариан или во многом отошедших от давних заблуждений преемников тех же несториан, если сегодня россияне буквально стонут от вакханалии враждебных Православию тоталитарных сект, псевдохристианских «учений» и лжехристов?

— К вопросу восстановления чина анафематствования мы позже обязательно вернемся, а пока хотелось бы поговорить об особо громких осуждениях в нашей церковной истории. Некоторые люди и сейчас задаются вопросом: не переборщила ли в свое время Церковь с отлучением Льва Николаевича Толстого?

— Признавая его одним из величайших русских писателей, Церковь вместе с тем не могла умолчать о религиозных заблуждениях писателя, ибо «молчанием предается Бог». Только не нужно представлять то событие по известному рассказу Куприна, с амвонов русских церквей анафема «боярину Льву» никогда не провозглашалась – это художественный домысел автора. В действительности же очень выдержанное Синодальное определение от 22 февраля 1901 года было свидетельствованием собственных взглядов писателя. Он к тому времени в своих религиозно-философских исканиях сам пришел и к отрицанию необходимости Церкви и ее Таинств – Крещения, Исповеди, Причастия, и к отрицанию основного постулата христианства – что Христос является действительно Сыном Божиим. Наконец, писатель дерзнул составить «Евангелие, изложенное Львом Толстым», в гордыне своей считая, что он лучше всех из живших на протяжении девятнадцати веков до него, лучше всех понял, чему учил Христос… «…Посему Церковь не считает его своим членом и не может считать, доколе он не раскается и не восстановит своего общения с нею…» – говорилось в церковном определении. Напомню, что Лев Николаевич незадолго до смерти был в Оптиной пустыни, но войти в келью старца так и не решился, а в дальнейшем уже оптинского старца не допустили к умиравшему писателю. Так что окончательным для него был суд Божий.

— А чем объясняется предание анафеме такой личности, как гетман Мазепа?

— Не только он, изменник Отечества, но и Гришка Отрепьев, и Степашка Разин были отлучены от Церкви не по вероучительным основаниям, а как враги государства. В те времена существовало принципиальное понимание «симфонии властей» – церковной и светской. Первая заботилась о нравственном здоровье народа, вторая – о безопасности государства и защите самой Церкви. Всякий, кто восставал против государства, восставал не только против монархии, но против Державы, на протяжении веков являвшейся оплотом вселенского Православия. В силу этого антигосударственные действия одновременно расценивались и как антицерковные, поэтому виновные в них подвергались и церковному осуждению через анафематствование.

— В последние годы за антицерковную деятельность были преданы анафеме бывший митрополит Филарет (Денисенко), бывший священник Глеб Якунин… Скажите, у них и у других столь же сурово осужденных Церковью людей в принципе сохраняется возможность возвращения в Дом Божий?

— Анафема – это не только свидетельство церковному миру о виновных, но и свидетельство, обращенное к ним самим, к этим несчастным, впавшим в прелесть, в гордое самоослепление людям: «Одумайтесь! Предельный возможный суд на земле о вас вынесен. Покайтесь в содеянном и вернитесь в отчий дом, в родную Церковь». Как ни странным это кому-то покажется, но анафема есть и свидетельство христианской любви к уже, казалось бы, окончательно заблудшим людям, анафема все-таки не лишает их путей к покаянию.

Чин анафемы с людей, глубоко раскаявшихся, отказавшихся от своих заблуждений, снимается, восстанавливается полнота их пребывания в Церкви, они могут вновь приступить к Таинствам, а самое главное – они опять получают возможность спасения. Единственное, что не может быть им возвращено, – это прежний сан.

— Интересно, а существует ли анафематствование в Римско-Католической Церкви?

— В Ватикане есть Конгрегация по вопросам вероучения, которая является правопреемницей печально знаменитой священной инквизиции, бросавшей в Средние века в костры еретиков по всей Европе. Хотел бы здесь же подчеркнуть, что Русская Церковь никогда не занималась насильственным искоренением ереси… Так вот, в нынешней ватиканской Конгрегации по вопросам вероучения периодически выносятся суждения и о конкретных лицах, и о конкретных направлениях религиозной мысли. Можно назвать ряд бывших католических богословов и религиозных воззрений (к примеру, «теология освобождения» в Латинской Америке), которые в новейший период были осуждены Ватиканом, что равнозначно преданию анафеме.

— В заключение просил бы вас, отец Максим, вернуться к проблеме восстановления общецерковного чина анафематствования в Неделю Торжества Православия…

— Думаю, что при обстоятельном и широком разъяснении православному народу, что же являет собой анафема, что такое свидетельство Церкви о заблуждающихся, восстановление этого чина имело бы серьезное значение для многих наших современников. В первую очередь для тех, кто под воздействием сектантской велеречивости стал считать, будто и впрямь допустимо быть одновременно православным и, скажем, саентологом. Или быть православным и состоять в какой-то одиозной протестантской секте, лидеры которой обманно говорят о себе – «мы вообще христиане».

Полагаю, что «перспектива» быть анафематствованным может удержать неразборчивого в духовном плане человека от опасного увлечения лжеучителями, а это в конечном счете окажется небесполезным и в целом для духовного здоровья народа. Насколько я знаю, такого мнения придерживаются многие священники и миряне.

Газета Труд

АНАФЕМА

Ана́фема (от семитского корня «херем» — отделять, оставлять исключительно для религиозного употребления) — отлучение от общины верных и предание суду Божию; тот, кто подвергся такому отлучению.

В русском переводе Библии слово «херем» переводится в Ветхом Завете — заклятие, а в Новом Завете — анафема.

В самых древних текстах обычай заклятия, свойственный израильскому народу и его соседям (напр., Моаву), не есть просто уничтожение побежденного врага, но одно из религиозных правил священной войны. Для того, чтобы достичь победы, Израиль, который ведет брань Божию, налагает заклятие на добычу и таким образом отказывается извлекать из нее выгоду и налагает на себя обет посвятить ее Богу (Чис. 21, 2; Нав 6).

Это посвящение выражается в полном уничтожении добычи: как живых существ, так и материальных предметов. Неисполнение его наказывается (1 Цар 15), так же как и его кощунственное нарушение, которое может оказаться причиной поражения (Нав 7). В действительности применение такого заклятия было довольно редко. Большая часть ханаанских городов была просто занята Израилем (Нав. 24, 13; Суд. 1, 27-35), например, Газер (Нав. 16, 10; 3 Цар. 9, 16), Иерусалим (Суд. 1, 21; 2 Цар. 5, 6). Некоторые из них заключили даже союз с Израилем, например, Гаваон (Нав 9) и Сихем (Быт 34).

Составители Второзакония знали, что во время завоевания заклятие не применялось (Суд. 3, 1-6; 3 Цар. 9, 21). Однако они его утвердили как общий закон, чтобы противостоять искушениям, которые представляла собой для Израиля ханаанская религия, и вновь утвердить святость избранного народа (Втор. 7, 1-6).

Отсюда определенный систематизм в истории завоеваний: религиозная установка, утверждавшая абсолютную власть Бога Израиля над Святой Землей и ее обитателями, переносилась и в прошлое.

Развитие понятия «херем» привело к обособлению двух заключавшихся в нем смысловых элементов: с одной стороны, разрушение и наказание за неверность Господу (Втор. 13, 13-18; Иер. 25, 9); с другой — посвящение Богу человеческого существа или предмета без всякой возможности выкупа (Лев. 27, 28; Чис. 18, 14).

В Новом Завете ни о какой священной войне, ни о заклятии врагов не может быть и речи. Но слово сохраняется со значением проклятия. В устах иудеев в клятвенных формулах (Мк. 14, 71; Деян. 23, 12) оно имеет значение призыва проклятия против самого себя в случае нарушения клятвы. У апостола Павла — это формула, которая выражает суд Божий над неверными (Гал. 1, 8; 1 Кор. 16, 22). «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анáфема, марáн — афá» (1 Кор. 16, 22), — говорит Павел. Когда он же говорит: «Я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, то есть Израильтян, которым принадлежит усыновление, и слава, и заветы, и «законоположение, и богослужение и обетования» (Рим. 9, 3-4), он уточняет, что анафема для христианина — это отлучение от Христа.

Преступник против Христа сам отлучает себя от Него, но Церковь Христова может прибегнуть к соборному анафематствованию как к высшей церковной каре за тяжкие прегрешения, прежде всего за измену Православию и уклонение в ереси и расколы. Анафема соборно провозглашается и заключается в отлучении христианина от общения с верными и от святых таинств. Так как предание анафеме не является проклятием и при покаянии и достаточных основаниях анафема может быть снята, при жизни или после смерти, соборное анафематствование также служит крайней мерой вразумления.

Чин анафематствования

Соборное провозглашение анафемы множеству врагов и преступников против Христовой Церкви входит в существующий с 843 года чин Торжества Православия, который представляет торжество Церкви над всеми когда-либо существовавшими ересями и расколами. Состав чина анафематствования значительно менялся в разное время и в разных местах. В России чин Торжества Православия был введен в XIV веке и состоял из греческого синодика этого чина с прибавлением сначала имен «новых еретиков», как например, Кассиана, архимандрита Юрьева монастыря, и других, затем прибавились новые имена: Стеньки Разина, Гришки Отрепьева, протопопа Аввакума, многих расколоучителей и других; всех анафематствований было 20, а имен до 4 тысяч. В конце XVIII века митрополитом Новгородским и Санкт-Петербургским Гавриилом чин был исправлен, из него исключены были имена многих гражданских преступников и расколоучителей. В таком виде чин Православия был напечатан в 1767 году, затем был существенно сокращен в 1801 году, в нем перечислялись только ереси, без упоминания имен еритиков, а в 1869 из него были изъяты имена государственных преступников.

Двенадцать анафематствований, как они провозглашались клиром повсеместно в Русской Православной Церкви до 1917 года, следующие:

Отрицающим бытие Божие и утверждающим, яко мир сей есть самобытен и вся в нем без промысла Божия и по случаю бывает: анафема. Глаголющим Бога не быти дух, но плоть; или не быти Его праведна, милосерда, премудра, всеведуща и подобная хуления произносящим: анафема. Дерзающим глаголати, яко Сын Божий не единосущный и не равночестный Отцу, такожде и Дух Святый, и исповедающим Отца, и Сына, и Святого Духа не единого быти Бога: анафема. Безумне глаголющим, яко не нужно быти ко спасению нашему и ко очищению грехов пришествие в мир Сына Божия во плоти, и Его вольное страдание, смерть и воскресение: анафема. Неприемлющим благодати искупления Евангелием проповеданного, яко единственного нашего ко оправданию пред Богом средства: анафема. Дерзающим глаголати, яко Пречистая Дева Мария не бысть прежде рождества, в рождестве и по рождестве Дева: анафема. Неверующим, яко Дух Святый умудри пророков и апостолов и чрез них возвести нам истинный путь к вечному спасению, и утверди сие чудесами, и ныне в сердцах верных и истинных христиан обитает и наставляет их на всякую истину: анафема. Отмещущим бессмертие души, кончину века, суд будущий и воздаяние вечное за добродетели на небесех, а за грехи осуждение: анафема. Отмещущим все таинства святая, Церковью Христовою содержимая: анафема. Отвергающим соборы святых Отец и их предания, Божественному Откровению согласная, и Православно-Кафолическою Церковью благочестно хранимая: анафема. Помышляющим, яко православнии Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению и при помазании на царство дарования Духа Святаго к прохождению великого сего звания на них не изливаются: и тако дерзающим против их на бунт и измену: анафема. Ругающим и хулящим святыя иконы, ихже Святая Церковь к воспоминанию дел Божиих и угодников Его, ради возбуждения взирающих на оныя ко благочестию, и ко оных подражанию приемлет, и глаголющим оныя быти идолы: анафема.

В течение многих десятилетий после революции 1917 года чин анафематствования был запрещен для соборного провозглашения в СССР, и чин Православия включал только поминовение усопших.

В новейшей истории Русской Православной Церкви были анафематствованы: Лев Толстой как проповедующий «ниспровержение всех догматов Православной Церкви и самой сущности веры христианской» (Святейшим Синодом в феврале 1901); «творящие беззакония и гонители веры и Церкви Православной» (1918); несколько священников «публично похуливших Имя Божие» (1959, 1960); те, кто пролил невинную кровь ближних своих в 1993 году; те, кто разделяет учения сект, «новых религиозных движений», язычества, астрологии и т. п. (1994); Филарет (Денисенко) (1994); Глеб Якунин (Архиерейским Собором 1997).

В 1971 году анафема была снята со старообрядцев.

Литература

  • Православная энциклопедия, Москва, 2001, т. 2
  • Общедоступные беседы о Богослужении Православной церкви, Москва, 1898.
  • «Миниатюры чина Православия», из книги: Сукин, Л. Б., Рукописная книга позднего русского средневековья:

Использованные материалы

  • «О чине Православия», страница сайта Московского храма Христа Спасителя:
  • Богословско-литургический словарь:

Предать анафеме

Смотреть что такое «Предать анафеме» в других словарях:

  • предать анафеме — Подвергнуть осуждению, заклеймить … Словарь многих выражений

  • Предавать/ предать анафеме — кого, что. Книжн. 1. Проклинать, отлучать от церкви кого л. 2. Клеймить, подвергать резкому осуждению. БМС 1998, 25; БТС, 38; Ф 2, 85 … Большой словарь русских поговорок

  • предать проклятию — призвать проклятия на голову, предать анафеме, проклять Словарь русских синонимов … Словарь синонимов

  • предать — дам, дашь, даст, дадим, дадите, дадут; предай; предал, ла, ло; предавший; преданный; дан, а и а, о; св. кого что. 1. Изменнически выдать, вероломно отдать во власть, распоряжение кого л. Провокатор предал подпольщиков. Староста предал партизан.… … Энциклопедический словарь

  • предать — да/м, да/шь, да/ст, дади/м, дади/те, даду/т; преда/й; пре/дал, ла/, ло; преда/вший; пре/данный; дан, а/ и а, о; св. см. тж. предавать, предаваться … Словарь многих выражений

  • Предавать анафеме — ПРЕДАВАТЬ АНАФЕМЕ. ПРЕДАТЬ АНАФЕМЕ. Экспрес. 1. кого. Отлучать от церкви кого либо. В 1667 году московский собор предал непокорных господствующей церкви двуперстников анафеме: они на анафему отвечали анафемой (Мельников Печерский. Очерки… … Фразеологический словарь русского литературного языка

  • Михаил VIII Палеолог — У этого термина существуют и другие значения, см. Михаил Палеолог. Михаил VIII Палеолог Μιχαήλ Η΄ Παλαιολόγος … Википедия

  • преда́ть — дам, дашь, даст, дадим, дадите, дадут; прош. предал, ла, ло; повел. предай; прич. прош. предавший; прич. страд. прош. преданный, дан, а и а, о; сов., перех. (несов. предавать). 1. Изменнически выдать, вероломно отдать во власть, распоряжение кого … Малый академический словарь

  • АРМЯНЕ-ХАЛКИДОНИТЫ — (Правосл. армяне), средневек. общины армян, придерживавшихся правосл. вероисповедания, установленного Всел. IV Собором в Халкидоне (451). История В VI в. между Вселенской Церковью и Армянской Апостольской Церковью произошел раскол, поскольку… … Православная энциклопедия

  • ИОАНН ИТАЛ — (2 я пол. 20 х гг. XI в. нач. 30 х гг. XI в., Юж. Италия после 1082), визант. философ, ученик Михаила Пселла и его преемник в том же звании, что было у учителя, «ипат философов». Основными источниками сведений о жизни И … Православная энциклопедия

Кого и за что предавать анафеме

В первое воскресенье Великого поста в некоторых храмах совершается особый чин Торжества Православия, частью которого должно быть анафематствование. Что такое анафема, кому ее провозглашали в прошлые времена и не нужно ли включить в древний чин осовремененные анафематизмы? Ответить на эти вопросы мы попросили доктора церковной истории, преподавателя канонического права в Сретенской духовной семинарии протоиерея Владислава Цыпина.

– Отец Владислав, когда и в связи с чем появился чин Торжества Православия?

– Чин Торжества Православия вошел в употребление после того, как был преодолен рецидив иконоборческой ереси. Это произошло в IX веке при святой царице Феодоре, которая стала правительницей Византии после смерти мужа, приверженного иконоборчеству. Будучи иконопочитательницей, она использовала свою власть, чтобы помочь православным христианам одержать верх.

Торжество Православия. Фрагмент. Византия, XV в.

После победы над иконоборчеством – последней большой ересью эпохи Вселенских соборов – был составлен и установлен упоминаемый чин Торжества Православия. Частью этого чина, действительно, является провозглашение анафемы ересиархам.

– Что такое анафема по сути? Правомерно ли, как делают некоторые, именовать анафему «церковным проклятием»?

– Слово «проклятие» является русским аналогом греческого слова «анафема» (ἀνάθεμα). При этом слово «проклятие» получило у нас дополнительный смысл осуждения на вечные муки. Буквальный же смысл слова «анафема» состоит в лишении церковного общения – не временном, как епитимия, не на определенный срок, а в совершенном и полном. Конечно, по духу Церкви Христовой, такое отлучение все равно подлежало бы отмене, если бы имело место покаяние отлученного лица.

– То есть даже анафематствованный еретик, покаявшись, мог вернуться в Церковь?

– В случаях анафематствования известных ересиархов, к сожалению, такого возврата не было. Эта крайняя мера Церковью не применяется легковесно, а только тогда, когда возникает убежденность в неисправимости упорствующего ересиарха. Если же в иных случаях эта мера послужила к исправлению и вразумлению анафематствованного, то она, конечно, отменялась.

Анафематствование Нестория на III Вселенском соборе. Фреска Дионисия. 1502 г.

– В истории Церкви имеются подобные примеры?

– Повторюсь: только не в случае тех, кто вошел в историю как основатель ереси. Но на Халкидонском соборе были сняты анафемы с блаженного Феодорита и Ивы Эдесского. Непременным условием снятия с них анафемы было провозглашение ими публичной анафемы Несторию. Когда они, в прошлом его почитавшие, хотя и не единомысленные с ним, исполнили это, то были приняты в церковное общение.

– Правильно ли будет сказать, что провозглашение анафемы – это констатация Церковью того факта, что человек пребывает вне Ее тела?

– Именно так. Констатация в случаях квалифицированной вины отлучаемого. Почти всегда, за исключением политических преступников в России, анафематствовались ересиархи – предводители еретиков. Что же касается прочих еретиков, то обыкновенно при анафематствовании они обозначались не поименно, а просто «иже с ними», то есть те, которые следуют за основателем ереси, сохраняют с ним общение.

– В настоящее время в полном виде чин Торжества Православия совершается не во всех храмах и анафематствование при этом часто опускается. На ваш взгляд, чем это объясняется?

– Что касается древних ересиархов, то они жили в давнем прошлом. Всякому знающему церковную историю известны имена ересиархов и самый факт их анафематствования, то есть отлучения от церковного общения. Думаю, это причина того, что в большинстве храмов, за исключением некоторых кафедральных соборов, эти анафематизмы не провозглашают.

Дело также и в том, что со временем к древним анафематизмам добавлялись новые. Причем в России, помимо еретиков, анафематствовались еще и политические преступники, которые, конечно, совершали тяжелые грехи: убийства, насилия – и церковных прещений, безусловно, заслуживали. В этом ряду «Гришка Отрепьев», «Ивашка Мазепа», «Емелька Пугачев», «Стенька Разин». Я называю их имена в той форме, в какой они употреблялись в чине анафематствования. Это уничижительные имена, и писать их в таком виде при других обстоятельствах, скажем – в историческом исследовании, было бы не вполне корректно. Однако сам факт анафематствования по политическим соображениям все же не вполне соответствует исходному посылу чина – провозглашение основоположников ересей находящимися вне Церкви.

Казнь Емельяна Пугачева. А.И.Шарлемань. 1855 год

Вероятно также, что в советские времена ежегодное провозглашение анафемы Пугачеву или Разину было бы воспринято как некая политическая акция. Тогда их имена были окружены романтическим ореолом, сами они ставились в один ряд с революционерами, а их биографии и деятельность являлись ключевыми темами для советской историографии XVII–XVIII веков. Не знаю точно, какой могла бы быть реакция властей, но вполне допускаю, что они могли бы это просто запретить, а в 1930-е годы за подобным провозглашением анафемы с церковного амвона могли последовать и кары.

– Эти политические преступники отлучались от Церкви по факту осуждения светским судом?

– Они отлучались за свои установленные преступные, а значит и греховные, деяния. Другое дело, что для некоторых из них обратного пути в Церковь не было в силу того, что они подвергались смертной казни. Но не все анафематствованные были казнены: в случае Мазепы, например, казнь была лишь символической.

– Насколько в прошлом было взаимосвязано провозглашение анафемы и гражданская казнь еретика?

– В Средневековье сохранение жизни еретика было большой проблемой. Я не имею в виду раннехристианское время и эпоху Вселенских соборов. Тогда, в Византии, казнили только крайних еретиков, например манихеев, да и то не всегда. Никогда не бывало, чтобы монофизиты, или монофелиты, или несториане как таковые подвергались смертной казни лишь за свои взгляды. Эксцессы могли быть всякие, но нормой это не являлось.

Напротив, в средневековой Западной Европе провозглашение еретиком обыкновенно влекло за собой смертную казнь. В Испании, например, это происходило по отношению к протестантам вплоть до начала XIX века.

– В Католической церкви существует аналогичный чин, содержащий анафему еретикам?

– Безусловно. Я не знаю, как это происходит, но, конечно, сам канонический акт отлучения от церкви существует и применяется достаточно широко и в наше время.

– Сейчас в среде людей образованных, но далеких от Церкви, при упоминании термина «анафема» часто вспоминают Льва Толстого. И далее, как правило, следуют обвинения в адрес Церкви, которая-де помогла царскому правительству расправиться с яркой инакомыслящей личностью…

– Знаете, с Толстым все было не совсем так. То, что написано в известном рассказе Куприна, – это вымысел. Имя Толстого никогда не было официально включено в чин Торжества Православия для анафематствования. И вообще в акте об отлучении Льва Николаевича Толстого от церковного общения термин «анафема» не употребляется. Значение этого акта равносильно анафематствованию, но выражено это более деликатно, более осторожными словами именно потому, что слово «анафема» воспринималось в широких кругах как одиозное. По очевидным причинам Святейший Синод не стал употреблять этого термина в отношении Толстого. В акте о его отлучении содержалась лишь констатация: пока писатель не покается (а возможность его покаяния существовала), он пребывает вне Церкви, и то, что он проповедует, не выражает учения церковного. Было вполне очевидно, что долгая проповедь Толстым идей, радикально расходящихся с православным церковным учением, сопровождаемая язвительными выпадами против церковных таинств, должна же была вызвать некоторую реакцию.

Конечно, в это же время или чуть раньше жили и действовали люди, публично заявлявшие о своем мировоззрении, которое ставило их вне Церкви, как, например, Чернышевский, Писарев, Герцен, а также политические деятели оппозиции – тот же Милюков, который прямо заявлял себя атеистом. Однако их не анафематствовали. Опасности в проповеди Толстого было больше. Дело в том, что последователями Толстого становились многие из тех, кто искренне считали себя христианами, но искали «лучшего» и «совершеннейшего» христианства. Им под видом «христианства» писатель предлагал свои собственные домыслы, и поэтому в религиозном плане он был более опасен, чем просто атеист.

Протоиерей Владислав Цыпин на Втором пленуме Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви. 22 ноября 2012 года. Фото: С. Власов / Патриархия.Ru

– Считаете ли вы целесообразным возобновление употребления этой части чина Торжества Православия с внесением некоторых изменений в те его положения, которые в настоящее время могут быть восприняты как анахронизм, например в части, касающейся православных государей? В ней предаются анафеме «помышляющие, яко православнии государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению», а также дерзающие «противу них на бунт и измену»…

– Над тем, чтобы несколько изменить положения анафематизмов, можно было бы подумать. Но легко решить эту задачу невозможно, потому что при отсутствии в настоящее время православных монархов такое изменение означало бы совершенно определенную политическую позицию. Напротив, восстановление упоминания о государях могло бы восприниматься как агитация за восстановление монархии, а Церковь не может становиться на политическую платформу. Между тем, если внимательно вчитаться в текст именно этого анафематизма, то станет очевидным, что он не указывает на монархию как абсолютно правильную и единственно возможную форму правления. Речь идет о том, что коли монархи венчаны на царство и миропомазаны, то это произошло действием Святого Духа, что помазание на царство не является просто символом, а реальным действием благодати.

Говоря отвлеченно, возможно такое изменение этого анафематизма, чтобы оно относилось к носителям государственной власти вообще. Но очевидно, что православная вера подразумевает веру в Промысл Божий. Значит, и всякая государственная власть Богом поставлена или попущена. Распространять эту анафему на всех тех, кто не верит, что любой чиновник, депутат и вообще всякий, кто причастен государственной власти, либо попущен Богом, либо поставлен? Но в это нельзя не верить, ведь иначе, как по воле Божией, и волос с главы человека не упадет. Впрочем, это уже совсем другая идея. Поэтому подобная переделка текста не представляется уместной. Как-то по иному изменить содержание данного анафематизма можно, но это требует серьезного и основательного обдумывания соборным разумом Церкви.

***

Список из 12 анафематизмов, возглашавшихся вплоть до 1917 года:

  1. Отрицающим бытие Божие и утверждающим, яко мир сей есть самобытен и вся в нем без Промысла Божия и по случаю бывает: анафема.
  2. Глаголющим Бога не быти Дух, но плоть; или не быти Его Праведна, Милосерда, Премудра, Всеведуща и подобная хуления произносящим: анафема.
  3. Дерзающим глаголати, яко Сын Божий не Единосущный и не Равночестный Отцу, такожде и Дух Святый, и исповедающим Отца и Сына, и Святого Духа не Единого быти Бога: анафема.
  4. Безумне глаголющим, яко не нужно быти ко спасению нашему и ко очищению грехов пришествие в мир Сына Божия во плоти, и Его вольное страдание, смерть и воскресение: анафема.
  5. Неприемлющим благодати искупления Евангелием проповеданного, яко единственного нашего ко оправданию пред Богом средства: анафема.
  6. Дерзающим глаголати, яко Пречистая Дева Мария не бысть прежде рождества, в рождестве и по рождестве Дева: анафема.
  7. Не верующим, яко Дух Святый умудри пророков и апостолов и чрез них возвести нам истинный путь к вечному спасению, и утверди сие чудесами, и ныне в сердцах верных и истинных христиан обитает и наставляет их на всякую истину: анафема.
  8. Отмещущим бессмертие души, кончину века, Суд будущий и воздаяние вечное за добродетели на небесех, а за грехи осуждение: анафема.
  9. Отмещущим вся Таинства святая, Церковью Христовою содержимая: анафема.
  10. Отвергающим соборы святых Отец и их предания, Божественному Откровению согласная, и Православно-Кафолическою Церковью благочестно хранимая: анафема.
  11. Помышляющим, яко православнии Государи возводятся на престолы не по особливому о них Божию благоволению и при помазании на царство дарования Духа Святаго к прохождению великого сего звания на них не изливаются; и тако дерзающим против их на бунт и измену: анафема.
  12. Ругающим и хулящим святыя иконы, ихже Святая Церковь к воспоминанию дел Божиих и угодников Его, ради возбуждения взирающих на оныя ко благочестию, и ко оных подражанию приемлет, и глаголющим оныя быти идолы: анафема.

Церковь скорбит о Льве Толстом

Однако если Толстой-художник безусловно считается гением, то его религиозные взгляды всегда вызывали и вызывают большие споры. Спустя век после смерти мыслителя в самых разных политических дискуссиях происходит возвращение к поставленным Толстым вопросам. Более того, говорят и о возрождении толстовства. Чтобы разобраться, какие за этим стоят исторические реалии, мы обратились к священнику Георгию Ореханову, который недавно защитил докторскую диссертацию об отношениях между Львом Толстым и Церковью.

Анафема или отлучение?

— Отец Георгий, широко известен рассказ писателя Куприна о провозглашении анафемы Льву Толстому прямо в храме во время богослужения и о том, что взбунтовавшийся дьякон, который всю ночь читал перед этим Толстого, напротив, провозглашает ему многая лета. Скажите, насколько рассказ соответствует исторической действительности? Все так и было?

— Нет, конечно. Это целиком фантазия Александра Куприна, которая, впрочем, стала очень популярной. Следует иметь в виду, что этот рассказ А. И. Куприна был опубликован в 1913 г., т. е. не только много после самого синодального акта, но даже и после смерти Л. Н. Толстого. Очевидно, он является сознательной литературной мистификацией. Дело в том, что синодальный акт 20-22 февраля не читался в церквях. Он был опубликован в «Церковных ведомостях», а потом перепечатан всеми ведущими русскими газетами. Поэтому якобы публичное анафематствование Толстого прямо во время церковной службы — это полная выдумка.

Надо понимать, что синодальное определение относительно Толстого — это не его проклятие, не желание зла великому писателю или его вечной погибели. Церковь просто констатировала, что Толстой более не является членом Церкви, потому что он сам этого захотел. Более того, в синодальном акте 20-22 февраля говорилось, что Толстой вновь может вернуться в Церковь при условии принесения покаяния. Однако и сам Толстой, и его окружение, и большинство русских людей восприняли это определение как какой-то неоправданно жестокий акт. Когда Толстой приехал в Оптину пустынь, то на вопрос, почему же он не пошел к старцам, он ответил, что ну как же, я же отлучен.

Лев Толстой с сестрой, монахиней Марией. Ясная Поляна. Фото из архива ИТАР-ТАСС.

— Чем же было вызвано определение Синода в отношении Льва Толстого, которое констатировало отпадение писателя от Церкви?

— Тем, что после своего так называемого духовного переворота Толстой начинает публиковать в Европе религиозные трактаты, посвященные резкой критике всех сторон церковной жизни: догматического учения, Таинств, духовенства. Эта тема уже звучит в «Исповеди», а также в трактате, посвященном новому прочтению Евангелия, в других сочинениях. В них он излагает свои религиозные идеи, которые идут вразрез с православным вероучением. Например, писатель категорически отрицает Троичность Бога, Воскресение Христа, считает Его только Человеком, а не Богом, отрицает необходимость церковных Таинств.

При этом Церковь неоднократно подчеркивала неправоту Толстого. С писателем по этому поводу вступали в переписку, встречались и беседовали представители Церкви. Скажем, осенью 1879 г., когда новые взгляды писателя вполне определились, Л. Н. Толстой встречается в Москве с авторитетными в богословской среде иерархами — митрополитом Макарием (Булгаковым) и епископом Алексеем (Лавровым-Платоновым), а в начале октября 1879 г. в Троице-Сергиевой Лавре с архимандритом Леонидом (Кавелиным), а также совершает поездку в Киево-Печерскую Лавру. Хорошо известно, что и в Оптиной пустыни Л. Н. Толстой неоднократно имел возможность беседовать со старцами, которые говорили: то, что Толстой проповедует, — это ни православное, ни вообще христианство, но Толстой с этим не соглашался.

Тем не менее, и в 1880-е годы, и даже в начале 1890-х об отлучении вопрос пока серьезно не вставал. Трактаты получали широкое распространение лишь в Европе, а в России ходили по рукам рукописные и литографические копии. Таким образом, русский читатель не был широко знаком с религиозными идеями Л. Н. Толстого. И Церковь не хотела громкого скандала и не считала нужным привлекать большое внимание к его заблуждениям. Все понимали: Толстой — это настолько значимая фигура, что любое жесткое определение такого рода может вызвать общественный скандал. Что, собственно, потом и произошло.

Однако ситуация коренным образом изменилась после того, как Толстой издал роман «Воскресение». Он вышел и в России (конечно, с большими цензурными изъятиями), и в Европе, причем огромными тиражами. То есть в этот раз с романом ознакомилось множество русских читателей. В «Воскресении», помимо прочего, содержалось гротескное, а вернее сказать, кощунственное, изображение Евхаристии. По сути, Толстой впрямую стал издеваться над самым святым, над церковными Таинствами. После этого Церковь оказалась в очень сложном положении. Дальше молчать уже было нельзя. Возникла двусмысленная ситуация — Толстой называет себя христианином, но при этом с презрительной насмешкой относится к Церкви, ее Таинствам и церковному учению. Что делать? И вот когда в 1900 г. первенствующим членом Синода стал сравнительно молодой архиерей митрополит Антоний (Вадковский), вызрело решение дать определение о Толстом. Но понятно было, что его нельзя облекать в очень жесткую, категоричную форму. Заметьте, что в этом определении отсутствуют слова «анафема» и «отлучение». Тем не менее, оно недвусмысленно утверждает, что Толстой сам себя отторг от церковного общения, и поэтому дальше не может считаться членом Церкви, то есть не может участвовать в церковных таинствах, на случай смерти не может быть погребенным по православному обряду, и так далее.

— Но все-таки, с канонической точки зрения, что это было: отлучение, анафема, что-то третье?

— По форме — это достаточно мягкая констатация того, что Толстой сам себя отторг от церковного общения, «внешнее подобие отлучения», как разъяснял позже епископ Сергий (Страгородский), но по каноническим последствиям для него — это, конечно, отлучение.

— Отлучение и анафема — это, вообще, одно и то же или нет?

— Существуют разные виды церковного отлучения. Анафема — самый строгий его вид. В церковной традиции под отлучением, или анафемой, исторически подразумевалось самое строгое из церковных наказаний, свидетельствующее об отделении виновного от Тела Христова и осуждении его на вечную погибель. Конечно, анафема подразумевает и полное отстранение от участия в церковных Таинствах, в первую очередь, от участия в Таинстве Евхаристии. От анафемы следует отличать временное отлучение члена Церкви от церковного общения, служащее наказанием за менее тяжкие грехи. Немногим, наверное, известно, что такому отлучению подвергся на 7 лет писатель Горький за попытку самоубийства. Для самого Горького это, правда, никакого значения не имело, потому что он, формально будучи крещеным православным человеком, фактически был очень далек от Церкви.

Таким образом, анафема — это отлучение в каком-то смысле глобальное, которое провозглашается не просто за какой-то конкретный совершенный грех, а за активное, сознательное противление Церкви и ее учению. Временное отлучение — это запрещение участвовать в Таинствах на какой-то срок, который может быть достаточно большим. Скажем, в древней Церкви за особые грехи, например, убийство или блуд, отлучали от церковного общения на очень продолжительные сроки. Но это еще не анафема. Анафема — это отлучение за сознательную и ожесточенную борьбу с Церковью и церковным учением. Как правило, в древности анафема налагалась на еретиков, на тех, кто активно боролся с Церковью. Это делалось уже после имевших место увещеваний и обличений со стороны Церкви, когда человек продолжал упорствовать и говорить вещи, абсолютно несовместимые с церковным учением. С Толстым была именно такая ситуация.

— А кому еще в русской истории провозглашалась анафема?

— Следует подчеркнуть, что в русской истории анафема всегда провозглашалась очень сдержанно и осторожно и только по отношению к непримиримым учинителям расколов или еретикам. Вот эти случаи: стригольники, новгородские еретики ХIV в., Дмитрий Тверитинов и его сторонники, еретики-иконоборцы начала ХVIII в. Кроме того, церковная анафема провозглашалась за тяжелые преступления против государства, которые практически всегда сопровождались и выступлением против Церкви — тут можно вспомнить Григория Отрепьева, Ивана Мазепу, Степана Разина. Кстати, в Неделю Торжества Православия перечисляются анафематизмы на определенные группы еретиков, наложенные древней Церковью. В середине XIX века, в 1869 г., из этого чина окончательно были убраны конкретные имена, но сами эти ереси именуются.

— Почему такой «чести» в то время удостоился лишь Толстой? Ведь многие крещеные русские люди тогда придерживались схожих взглядов.

— Думать и даже говорить человек может что угодно, и нельзя его за это отлучить от Церкви. Но Толстой не просто думал и не просто говорил, он распространял свои взгляды огромными тиражами. Причем делал это после того, как ему было указано на то, что его взгляды категорически не соответствуют церковному учению. Но я думаю, что даже это могло бы не повлечь за собой отлучения Толстого, если бы он не начал смеяться над самым дорогим для верующего человека, над Литургией. Здесь, конечно, Церковь молчать уже не могла.

Не переступил

— Какова была вообще история отношений Толстого с Церковью? Он сразу стал ее противником?

— Нет, конечно, не сразу. У Толстого все шло волнообразно, он пережил за свою жизнь несколько духовных кризисов. Самый сильный кризис приходится на конец 1870-х — начало 1880-х годов, когда Толстой пытается стать, если говорить просто, православным человеком. Он ходит на службы, молится, участвует в Таинствах. Последний раз в жизни Толстой причастился в апреле 1878 года. И вот после этого вдруг он осознает, что православное вероучение и православная жизнь, в том числе жизнь литургическая, ему чужды. В «Исповеди» он подробно излагает историю и причины своего расхождения с Православной Церковью.

Такие попытки стать членом Церкви были у писателя несколько раз. Толстой не менее шести раз за свою жизнь приезжал в Оптину пустынь, встречался со старцем Амвросием и другими старцами, беседовал с ними. Но после духовного переворота, который сам Толстой датирует 1881 годом, он решил для себя, что вся его жизнь делится на две части — то, что было до 1881 года, и после 1881 года. После этого он уже твердо и последовательно дистанцируется от Православной Церкви.

— Перед смертью он тоже посетил Оптину пустынь?

— К сожалению для всех нас, он не нашел в себе силы переступить порог Оптинского скита, где мог встретиться с двумя замечательными старцами, которые там в этот момент находились — это старец Иосиф (Литовкин) и старец Варсонофий (Плиханков). Существует очень интересное описание свидетелей, двух оптинских послушников, которые видели собственными глазами, как Толстой несколько раз подходил к скиту Оптиной пустыни, но что-то помешало ему первому зайти в скит и попросить о беседе. Потом он говорил своей сестре, что, если бы его позвали, он бы пошел. Это было приблизительно за 10 дней до его смерти, в конце октября 1910 г. Он уехал из Ясной Поляны 28 октября и приехал в Оптину пустынь. Уже потом он поехал в Шамордино к сестре, монахине Марии, после чего поехал по железной дороге, причем складывается впечатление, что сам не очень понимал, куда, и вынужден был из-за болезни сойти на станции Астапово.

Похороны Льва Толстого. Ясная Поляна. 1910 год. Фото из архива РИА-Новости.

— Куда он поехал?

— А вот куда он поехал — это до сих пор для исследователей большой вопрос. То ли он хотел поехать к своим последователям куда-то на юг, то ли куда-то еще.

— Почему же сами монахи не пригласили Толстого переступить порог Оптинского скита? Или они просто не знали, что он пришел?

— Тоже не совсем ясно. Дело в том, что старец Иосиф, с которым Толстой был лично знаком и с которым у него были, по всей видимости, теплые отношения, был очень болен в тот момент. То ли он просто по физическому своему состоянию не мог к нему выйти, то ли ему не передали, что Толстой приехал. Эта встреча, к сожалению, не состоялась. Но когда Толстой уже сам лежал больной на станции Астапово, старец Иосиф прислал из Оптиной пустыни телеграмму, что он готов к нему выехать для беседы. И очень большая беда заключается в том, что люди, окружавшие в этот момент больного Толстого, не показали ему эту телеграмму.

— Кто это?

— Это в первую очередь Владимир Григорьевич Чертков и младшая дочь писателя Александра Львовна. Надо сказать, что Александра Львовна потом всю жизнь каялась в том, что Толстому не сказали, что к нему приехал со Святыми Дарами старец Варсонофий. Ему также не показали не только телеграмму старца Иосифа, но и еще несколько телеграмм от архиереев. Например, в телеграмме первенствующего члена Святейшего Синода митрополита Антония (Вадковского) было сказано: «С самого первого момента Вашего разрыва с Церковью я непрестанно молился и молюсь, чтобы Господь возвратил Вас к Церкви. Быть может, Он скоро позовет Вас на суд Свой, и я Вас больного теперь умоляю, примиритесь с Церковью и православным русским народом. Благослови и храни Вас Господь». Также свою телеграмму прислал тамбовский епископ Кирилл (Смирнов), бывший викарий владыки Антония, в которой он говорил о своей готовности прибыть на станцию Астапово.

— Почему же Толстому обо всем этом не рассказывали?

— Официальная версия людей, окружавших писателя, состояла в том, что больного писателя, у которого было двустороннее воспаление легких и высокая температура, нельзя было волновать. Они говорили, что если бы Толстой узнал, что приехал старец Варсонофий, и если бы они встретились, то это могло бы настолько его взволновать, что его положение ухудшилось бы. Но я в этом очень сомневаюсь. В своей книге «Русская Православная Церковь и Лев Толстой» я привожу показания врачей, которые писали о том, как протекала болезнь Толстого. И как раз в тот день, когда приехал старец, у Толстого спала температура и положение его улучшилось. Вообще трудно себе представить, как могла бы ухудшить его физическое состояние встреча, которой он сам искал.

— Младшая дочь писателя, Александра Львовна, тоже не симпатизировала Русской Церкви?

— В тот момент да, потому что находилась под большим влиянием Черткова, который всегда был очень далек от Русской Церкви. Но позиция Александры Львовны в дальнейшем серьезно изменилась. Об этом свидетельствует в том числе и то, что она поссорилась с Чертковым. Кроме того, уже после революции она не единожды оказывалась в заключении, причем была даже в одном из первых лагерей, который располагался на территории Новоспасского монастыря. И есть сведения, что в начале 1920-х годов она стала менять свое отношение к Церкви. В эмиграции Александра Львовна становится православным человеком. Ее духовником был будущий епископ Василий (Родзянко), который оставил о ней интересные воспоминания, напечатанные в журнале «Новый мир». Когда она скончалась в 1979 году, ее отпевал предстоятель Русской Православной Церкви за рубежом митрополит Филарет (Вознесенский), который сказал на отпевании замечательное слово, что Церковь скорбит вместе с Александрой Львовной и членами семьи Толстого о том, что случилось с великим писателем.

Евхаристия как личная мука

— Если вернуться к определению Синода, как оно было встречено обществом? Были ли люди, которые стали на сторону Церкви?

— Очень много было тех, кто осуждал решение Синода и устраивал публичные демонстрации. Одной из них была известная демонстрация на художественной выставке перед портретом Толстого. Там устроили овацию, стали подносить букеты к портрету. Также, например, Чехов, узнав об отлучении, сказал, что Россия встретила этот акт Синода хохотом. Блок в своем дневнике тоже отреагировал таким образом, что ничего страшного в том, что Синод запрещает радоваться вместе с Толстым. Мы, сказал Блок, уже давно научились и радоваться, и печалиться без Синода. Причем негативное отношение к акту Синода было не только у представителей интеллигенции, но и, например, у части чиновной бюрократии.

— Как Вы считаете, что послужило причиной или, возможно, целым комплексом причин отпадения Толстого от Церкви?

— Здесь есть причины и объективные, и субъективные. Объективные причины состоят в том, что Толстой застрял в эпохе Просвещения во французском его варианте. Не случайно он так любил Руссо. А основная идея Руссо заключается в том, что никакой испорченности в человеке нет, что он хорош в своей естественности, а этой естественности противостоят культура и цивилизация. Цель человеческой жизни поэтому заключается в том, чтобы эту естественность в себе возродить. Эта идея оказалась Толстому очень близка. Именно поэтому он выступал практически против всех государственных и культурных институтов. Собственно, Толстой — это самый громкий голос против современной ему цивилизации и культуры. Церковная же точка зрения совершенно другая. Исходная идея, которая лежит в основе христианской догматики, — это идея глобальной испорченности человеческой природы в результате грехопадения. Поэтому она нуждается в обновлении и преображении, и совершается все это преображение лишь с Божией помощью. Но именно это Толстой категорически отрицает.

— Для него это всегда было неприемлемо?

— Эта идея постоянно присутствует в его дневниках, которые он вел больше шестидесяти лет своей жизни. Идея, что человек не испорчен, что он может всего добиться своими собственными силами. Поэтому Спаситель — в церковном его понимании — человеку не нужен. Второй момент — это неприятие Толстым церковных Таинств, что, кстати, вполне логично. Ведь если человеческая природа не повреждена, то непонятно, зачем нужна благодать. Толстой всегда отрицал существование благодати и необходимость спасения. Не случайно он не принимал Таинство Евхаристии. Оно для него было просто личной мукой.

Но можно здесь предполагать и субъективный момент, однако это уже только наши гипотезы. Возможно, на уровне личных встреч произошло нечто, что его очень обидело. В том, что Толстой пишет о Церкви, присутствует элемент сильной личной обиды, неудовлетворенности и раздражения. Многие современники Толстого занимали схожие позиции, но никто из них не писал так резко о Церкви, как он. Возникает вопрос: если человек проповедует то, что мы сейчас называем толерантностью и терпимостью к чужим взглядам, почему он сам такие вещи пишет о Церкви? Возможно, потому что человек чем-то лично очень обижен. А вот что это могло быть, мы уже не узнаем. Может быть, это была какая-то встреча. Он же встречался со многими выдающимися церковными современниками, с митрополитом Макарием (Булгаковым), ездил специально в Троице-Сергиеву Лавру, встречался со многими богословами. Возможно, кто-то ему что-то сказал, что его могло обидеть и очень ему не понравиться.

Толстовство снова возрождается

— Толстовство — это сектантство, ересь? Что это вообще такое?

— С одной стороны, толстовство — это те люди, которые пытались выполнить заветы Толстого в области практической жизни и организовывали земледельческие коммуны. Как правило, это оканчивалось неудачей. Выяснялось, что русским интеллигентам плохо удается пахать землю, собирать урожай и так далее.

С другой стороны, толстовство — это тип «христианства», который Толстой проповедовал. Вот это толстовство необычайно живо и сейчас. На мой взгляд, оно даже снова возрождается. Это происходит тогда, когда мы читаем выступления политиков или актеров, вообще представителей интеллигенции, которые говорят, что в христианстве важна не мистико-догматическая сторона, а сторона моральная — не делать зла другим, исполнять заповеди, и так далее. Когда они это говорят, они, может быть, сами того не осознавая, проповедуют вполне близкие Толстому взгляды. Это толстовцы в новой, современной обертке. Это толстовство присутствует на протяжении всей истории ХХ века. И у нас в России, и в Европе.

Памятник в музее-усадьбе писателя в Москве. Фото из архива РИА-Новости.

— Это и Канту очень близко…

— Да, конечно. На самом деле это один из продуктов Реформации, причем весьма поздний, от которого сам Лютер отрекся бы и признал ересью. Но идеи Лютера со временем сильно трансформировались. Вы правы в том, что Толстой проповедовал тот взгляд на христианство, который был очень популярен в Германии и вообще в Европе. Это «христианство» в кавычках, в котором осталось преимущественно лишь моральное содержание. Оно отрекается от Божественности Христа и мистико-догматической стороны. Например, Толстой категорически отрицал воскресение Христа. Как известно, его изложение Евангелия заканчивается эпизодом смерти Христа на кресте. А ведь, как говорил апостол Павел, Если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша (1 Кор 15:14).

— Правда ли, что самому Толстому не слишком нравились собственные последователи, толстовцы?

— Да, правда. Например, когда в 1909 году один сельский учитель cпросил Льва Николаевича, где можно найти земледельческие толстовские колонии, тот ему резко ответил (что писателю вообще-то не было свойственно), что он этого не знает и вообще считает устройство колоний или общин со специальным уставом «для нравственного совершенствования бесполезным и скорее вредным»*.

— С чем это было связано?

— Я могу высказать такую гипотезу. Толстой, с одной стороны, ставил достаточно жгучие, серьезные вопросы русской жизни. Ведь русское крестьянство составляло тогда 80-86 % населения России. И Толстой много написал о его бедах и проблемах. С другой стороны, при всей своей устремленности к народу, он до конца своей жизни оставался утонченным русским дворянином. И когда к нему приходили неумытые люди в лаптях, которые, будучи по происхождению интеллигентами, рядились в эти народные одежды, все это вряд ли могло быть ему симпатично. Поэтому к таким людям он часто испытывал антипатию.

Между прочим, толстовство не как система идей, а как движение, связанное с конкретной деятельностью, просуществовало достаточно долго. Например, дела толстовцев в архиве ФСБ свидетельствуют, что последние толстовцы жили в Сибири уже после Великой Отечественной войны. Правда, эти группы были уже совсем незначительными.

Толстой и революция

— Как Толстой и толстовство повлияли на развитие революционных процессов, и почему Ленин назвал Толстого «зеркалом русской революции»? Вообще, способствовал ли Толстой разложению русского государства?

— Я лично считаю, что способствовал, хотя здесь, конечно, нужно быть очень осторожным. Нужно более точно исследовать, какими тиражами выходили книги Толстого в России, кто их читал, какие выводы делались из прочитанного. Однако существуют реальные документы, которые показывают, что те или иные публицистические статьи Толстого, например, знаменитая «Солдатская памятка», способствовали разложению армии. Сами члены социал-демократической партии указывали на это, хотя и Толстой, и его идеи были очень далеки от идей социал-демократов. Как известно, он проповедовал непротивление злу насилием, то есть был категорически против каких-то насильственных переворотов. Но его публицистика оказалась очень полезной с точки зрения конкретной реализации социал-демократических задач — разложения армии, критики государства и так далее. Все это социал-демократам, а затем и большевикам было на руку.

Влияние толстовских идей во всей их двойственности — то есть и непротивления злу насилием, и критики государства и Церкви — испытали на себе практически все русские интеллигенты начала ХХ века. Это видно по их письмам, по их дневникам, по их мемуарам.

— Такой антинаучный вопрос: если бы Толстой дожил до 1917 года, как бы он отнесся к революции?

— Безусловно, отрицательно. Он, конечно, понимал, что попытка добиться позитивных целей насильственными, кровавыми способами бесперспективна. Конечно, он революцию бы не принял, но более интересный вопрос состоит в том, понял бы Толстой, что он тоже в какой-то степени несет вину за то, что произошло в 1917 году? Здесь, конечно, вопрос остается открытым. Правда, с другой стороны, причин для революции 1917 года было очень много, и конечно, совершенно неправильно было бы всю вину за революционную катастрофу свалить на Толстого.

Зачем читать Толстого?

— Какие вообще уроки мы сегодня можем извлечь из духовных поисков Толстого? Скажем, вправе ли мы, поскольку он был отлучен от Церкви, просто отметать его религиозно-философские сочинения и даже не брать их в руки? Словом, на Ваш взгляд, в чем поучительность духовной драмы Толстого?

— Я думаю, что, конечно, такие уроки есть. Я уже говорил о том, что «христианство» Толстого сейчас в моде, хотя серьезно писателя мало кто читает, ведь чтобы, например, разобраться в его дневнике, нужно приложить достаточно серьезные усилия. Впрочем, священникам приходится часто встречаться с подобными взглядами у представителей интеллигенции, которые задают вопросы о судьбе Толстого и действиях Церкви. И им приходится разбираться в том, в чем суть этого «христианства», почему оно так выделяет моральную основу в опыте человека. Поэтому без трактатов Толстого нам здесь не обойтись. Но при этом надо понимать, что они несут в себе очень сильный антицерковный заряд (обусловленный, помимо всего прочего, особенностями тогдашних церковно-государственных реалий). Это обязательно надо иметь в виду, когда священник будет рекомендовать их кому-то читать.

— А тогда зачем вообще их читать верующему православному человеку?

— Я считаю, что они могут представлять большой интерес прежде всего для тех, кто занимается религиозной историей России и Европы XIX века. Философские трактаты Толстого являются важным, хотя, конечно, далеко не единственным источником такого рода – в этом ряду можно назвать сочинения Фейербаха, Н. Федорова, Штирнера или Ницше.

Надо также сказать, что Толстой в этих сочинениях ставит важнейшие, жгучие социальные вопросы того времени, кардинальные вопросы русской жизни, и поэтому они могут быть интересны и тем, кого занимают социальная и культурная история России ХIХ в.

Наконец, некоторые произведения писателя, в первую очередь широко известная «Исповедь» и мало кому известный, кроме специалистов, дневник, ярко демонстрируют особенности религиозной биографии русского образованного человека этого времени. С этой точки зрения дневник Л. Н. Толстого – интереснейший источник по истории русской духовной культуры.

Но, повторюсь, к чтению этих произведений следует подходить с осторожностью, руководствуясь принципом «не навреди» и учитывая духовную составляющую вопроса.

«Торжественная анафема»: за что Льва Толстого отлучили от церкви

В феврале 1901 года Льва Толстого громогласно отлучили от церкви. Со второй половины девятнадцатого века Синод делал неоднократные попытки объявить писателю анафему, однако каждый раз этому препятствовал действующий император Александр III. Но когда «отпадение» Толстого всё же случилось, вокруг события разразился настоящий скандал.

Фактрум рассказывает, за что и как знаменитого писателя отлучали от церкви.

Лев Толстой

Дерзкая критика

Последние 10 лет жизни Лев Толстой и сам отвергал церковь. Он нещадно критиковал её учения, сравнивая их с вредными суевериями, ложью и даже колдовством. Писатель настаивал, что всё это лишь искажает истинные христианские догмы, а сама православная церковь уже давно не имеет никакого отношения к Богу. В 1880 годах даже возникло так называемое «толстовство» — религиозно-этическое общественное течение, основанное на философии Льва Николаевича. А в произведениях писателя то и дело начали появляться толстые намёки, компрометирующие действующую церковную власть. К примеру, литературоведы полагают, что в своём романе «Воскресенье» прототипом Топорова стал Константин Победоносцев — обер-прокурор. В романе герой предстаёт перед читателями глуповатым и лицемерным обманщиком.

Разумеется, такое дерзкое сравнение, да ещё и вкупе с многочисленными провокационными высказываниями графа, не могло не спровоцировать ответные действия со стороны священнослужителей. Ещё в конце девятнадцатого века Синод несколько раз выдвигал предложение объявить писателю анафему, однако император Александр III не желал допустить, чтобы к широкой известности и влиятельности Толстого добавился ещё и ореол мученика. Именно по этой причине все попытки объявить анафему он каждый раз отклонял. А тем временем Лев Николаевич продолжал позволять себе «богохульные» изречения, чем жутко нервировал верхушку церкви.

Безуспешные попытки

В 1888 году архиепископ Никанор выдвинул предложение объявить в отношении Льва Николаевича «торжественную анафему», а ещё спустя буквально пару лет к императору с аналогичной просьбой пришёл харьковский протоиерей Тимофей Буткевич. В 1891 году Тульский архиерей отдал приказ священникам собрать обличающие писателя документы, чтобы предоставить государю весомые доказательства безбожия Толстого. Однако и здесь Александр III отказал в просьбе, опасаясь волны негодования. В итоге церкви пришлось ждать смерти императора, чтобы в 1896 году вновь возобновить дискуссии об отлучении писателя.

Финальная «расправа»

Отлучение всё же состоялось — 24 февраля 1901 года в прессе опубликовали «Определение Святейшего Синода». Согласно документу, Толстого наконец официального отлучили. По данным некоторых источников, уже 25 числа, то есть на следующий же день, Николай II устроил жёсткий выговор Победоносцеву. Сам же Толстой об этой новости узнал за чтением газеты, когда отдыхал в своём доме в Москве. И буквально в тот же день к нему пришли толпы людей с цветами. Несколько дней они встречали Льва Николаевича бурными аплодисментами.

Позже Софья Андреевна напишет в своём дневнике о том, какая в тот день была чудесная праздничная атмосфера.

Употребление анафемы в христианской Церкви до IX века

Анафематствование – отлучение от Церкви, совершаемое в первую неделю Великого поста, – получило свое начало в IX столетии.

Отлучение было и ранее этого времени, но тогда оно не составляло богослужебного чина, совершалось не ежегодно, в известное, определенное время, а в разные дни и годы, смотря по обстоятельствам и нуждам Церкви. Основания же для отлучений, совершавшихся до IX столетия и затем произносимых в чине Православия, были одни и те же.

В христианской Церкви отлучение основывается на словах Господа нашего Иисуса Христа: если и Церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь (Мф. 18, 17). Господь этими словами указал апостолам быть в таком же положении к непокорным, к неслушающим Церковь, в каком находились иудеи к язычникам и к мытарям. Последние у иудеев были в числе отлученных. Они не имели дозволения входить в синагоги и были лишены общения с иудеями даже в домашних делах. Подобно тому неслушающие Христову Церковь не должны были находиться в числе членов ее, считаться верными и братьями, быть в общении с ними; их удаляли от общества верных как людей чуждых, опасных.

Следуя наставлению Господа, апостолы отлучали недостойных людей от общества верных. Апостол Павел отлучил от Церкви, «предал сатане», коринфского кровосмесителя, имевшего вместо жены жену отца своего. Апостол, рассказывая о нем коринфянам, говорил об отлучении как об известном наказании людей, виновных в больших преступлениях, и указывал, кроме человека, виновного в кровосмешении, и на других нечестивцев, подлежащих отлучению.

Апостол не запрещал иметь общение с внешними, с бывшими вне Христовой Церкви, т. е. с язычниками, которые были и блудниками, и лихоимцами и погрязали в других пороках. Иначе, – говорит он, – надлежало бы вам выйти из мира сего… Ибо что мне судить и внешних?.. Внешних же судит Бог (1 Кор. 5, 10, 12–13). Отлучение таковых не служило к исправлению их. Но отлучение верных приносило им пользу. Так, оно привело коринфского нечестивца к раскаянию во грехе и исправлению. Он, пробыв несколько времени в состоянии отлучения, снова был соединен с Церковью. Упомянутого коринфянина апостол Павел предал сатане за дурную порочную жизнь, но он тому же подверг и за ложное, нечестивое учение. В Послании к Тимофею апостол, завещая ему иметь веру и добрую совесть, писал, что некоторые отвергнув (веру и добрую совесть, – Прим. ред.), потерпели кораблекрушение в вере; таковы Именей и Александр, которых я предал сатане, чтобы они научились не богохульствовать (1 Тим. 1, 19–20).

По примеру апостолов совершалось отлучение в первенствующей христианской Церкви. В ней к числу отлучаемых принадлежали так называемые кающиеся, лишаемые общения Таинств и присутствия при совершении их, которые были обязаны выходить из церкви, когда наступало время совершения Таинств, находиться у дверей храма и просить, чтобы верные молились о них. Но отлученные кающиеся не считались находящимися вне Церкви, они не именовались внешними. Связь между ними и верующими не была вполне прервана. Верные были в некотором общении с ними. С одной стороны, отлучаемые выражали любовь и покорность Церкви, исполняли налагаемые на них обязанности кающихся. С другой стороны, верные не отказывались иметь некоторого общения с ними; сострадая им, они воздыхали с ними. Церковь, как добрая мать, плакала с ними и, по выражению святого Амвросия, старалась омыть их грехи своими слезами. Поэтому, хотя они были отлучены, но не считались находящимися вне Церкви и общества христиан.

Иного рода было отлучение от Церкви еретиков и преступников, упорных и мятежных, которые не имели ни послушания, ни покорности, ни любви к Церкви, не хотели иметь единения с ней, которые отказывались обратиться к истине, переменить свою жизнь и покаяться в своих поступках. Церковь не желала быть с такими людьми в общении. Их она считала язычниками, как и лиц, не принадлежащих к телу ее. Она лишала их Таинств, участия в молитвах, других действиях внешнего богослужения и всех знаков любви и единения, которых они, со своей стороны, сами не выражали верным членам Церкви. Святая Церковь извергала их от себя и указывала всем верным избегать и бояться их.

Двоякого рода отлучения в Церкви (одно – принадлежащее к покаянию церковному, другое – совершенное отлучение от Церкви) именовались разными названиями. Первое называлось врачебным отлучением, а второе – смертным. Первое обозначалось временным, малым отлучением, малой казнью, малым наказанием, последнее – вечным, великим отлучением, анафемой, анафематствованием.

Слово анафема более и чаще других наименований обозначало великое отлучение и вошло в чин Православия. Оно находится в священных книгах Нового Завета. Апостол Павел употребил слово анафема в смысле отлучения, когда выражал любовь свою к верующим. Он писал: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти (Рим. 9, 3), т. е. он желал бы по любви к своим братьям сам быть лишенным всех благ временных и вечных, каких сподобляется человек, соединенный со Христом, готов был устранить себя от всего того, что получено людьми через искупление Господа. Отлучение с именем анафема произнес апостол Павел тем, которые не так учили, как они были научены Господом. Он писал к галатам: если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (ava-0еца еотш) (Гал. 1, 8). Слово анафема употреблено апостолом и в том случае, когда он, говоря об отлучении, предавал дело суду Божию. Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа (??? ??????? ????????) (1 Кор. 16, 22), т. е. да будет отлучен до пришествия Господа.

Слово анафема в Новом Завете выражало также зло, несчастия, проклятия. В Апокалипсисе говорится о Царствии небесном, что там будет одно благо. И ничего уже не будет проклятого; но престол Бога и Агнца будет в нем (Откр. 22, 3). В первенствующей христианской Церкви употреблялось слово анафема для выражения отлучения от нее. Анафема была произнесена еретикам на Гангрском Соборе, бывшем около 340 года. Но она возглашалась не всем еретикам и противникам Церкви.

В апостольский век было много еретиков и нечестивцев, но из истории апостолов и из писаний их не видим многих отлученных от Церкви, сравнительно с числом заблудившихся. Апостол Павел своим примером показал, что он употреблял отлучение как последнюю строгость к вразумлению виновных, когда к исправлению их испытал все средства и когда провидел пользу, благо от отлучения и для отлучаемого, и для Церкви. Он предавал сатане тогда, когда видел, что через то дух спасется (Ср. 1 Кор. 5, 5).

О нежелании святого апостола Павла произносить анафему святитель Иоанн Златоуст говорит устами самого Павла: Ныне радуюсь… за вас и восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых за Тело Его, которое есть Церковь (Кол. 1, 24); еще: я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти (Рим. 9, 3); и: Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? (2 Кор. 11, 29). Имея такую любовь, он никому не причинил насилия, никому не нанес анафемы, иначе не привлек бы ко Христу столько народов и целые города. Но совершил то смиряясь, претерпевая удары, заушения, посмеяние от всех, снисходя, прося, умоляя. Так, когда он пришел к афинянам и нашел их всех преданных идолопоклонству, то не стал укорять их, говоря: «Безбожники вы и великие нечестивцы!». Не сказал: «Вы всё почитаете за бога, одного только Бога отвергаете, Владыку и Творца всем». И что же?…Проходяя, – говорит он, – и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано: «неведомому Богу». Сего-то, Kоторого вы, не зная, чтите, я проповедую вам (Деян. 17, 23). – О, чудо! О, отеческое сердце! Назвал богопочтительными эллинов – идолопоклонников, нечестивых. Почему? Потому что они, как благочестивые, совершали свое служение, думая, что они чтут Бога, так как были уверены в том.

По примеру апостолов в Христовой Церкви произносилось анафематствование людям заблудшим тогда, когда для пресечения и уменьшения зла, распространяемого ими, найдено было необходимым употребить строгое это наказание, притом после того, как было употреблено все для возвращения заблудших лиц на добрый путь: и кроткий голос увещания, и угрозы, и разные наказания. Для привлечения их на путь истины, для того, чтобы сделать возвращение их в лоно Церкви удобным, даже смягчалась строгость законов. На Соборах бывала объявляема снисходительность к еретикам и раскольникам, возвращавшимся к Церкви. На них иногда даже не налагали наказания. Им сохраняли для блага мира их звания, сан, иногда епископское достоинство. И только после всех убеждений, после того, как увещеваемые оставались упорными и нераскаянными, Святая Церковь анафематствовала их, хотя делала это со скорбью для себя. Святой Амвросий Медиоланский (IV в.) говорит, что со скорбью отрезают часть тела, которая сгнила. О ней рассуждают долгое время прежде и употребляют все, что может служить средством к исцелению. Но, если врач при всем своем искусстве не может достигнуть цели, тогда отрезают. Таково должно быть старание епископа, он должен желать вылечить тех, душа которых больна, отнять язвы, которые образуются, не отрезая части. И, наконец, если отчаивается вылечить иначе зло, он с печалью отрезает часть.

Отлучение совершалось всегда служителями Церкви. Право отлучать, власть вязать и решить Господь Иисус Христос дал апостолам и их преемникам – пастырям Церкви (Ср. Ин. 20, 23). Миряне, хотя бы и знали об известном человеке, что он еретик, виновен в преступлении, заслуживающем отлучения, не имели права лишать его общения с Церковью, а могли только, следуя наставлению апостолов, сами удаляться от него, не иметь общения с ним.

И цари, как не облеченные саном священства, не имели права сами своею властью отлучать от Церкви и принимать в соединение с ней.

Несмотря на то, они как блюстители порядка и спокойствия государственного и церковного, как защитники угнетаемых и охранители терпящих насилия, обиды, несправедливости, не превышая своей власти, издавали законы, относящиеся до церковного отлучения. Законами они охраняли невинных людей от притеснений и оскорблений, наносимых несправедливым отлучением. Так, император Юстиниан запретил епископам и священникам отлучать кого бы то ни было, не объявив причины, по которой тот должен быть отлучен на основании церковных правил. По отлучении кого-либо не на каноническом основании и оправдании его высшей духовной властью и по допущении его к соединению с Церковью несправедливо отлучивший должен был, по приказанию Юстиниана, тою же высшей духовной властью сам быть отлучен от Церкви, чтобы самому понести по справедливости то наказание, которое заставил невинно терпеть другого. Такого рода узаконения царей согласовались с церковными правилами и давались как содействие со стороны гражданской власти для власти духовной. В четвертом правиле Седьмого Вселенского Собора сказано подобное изложенному в царском узаконении: «Если усмотрено будет, что кто-либо ради истязания злата или иного чего, или по некоей своей страсти возбраняет служение и отлучает кого-либо из своих клириков, или заключает честный храм, да не будет в нем Божией службы; таковой и на бесчувственные предметы устремляя свое неистовство, поистине есть бесчувствен и должен быть подвержен тому, чему подвергал другого, и обратится болезнь его на главу его, яко преступника заповеди Божией и апостольских постановлений».

Подобные узаконения об отлучении были издаваемы и в Русской Церкви.

В Духовном Регламенте, составленном по повелению императора Петра Великого, находится несколько узаконений касательно отлучений.

Там внушается епископу, чтобы он не был дерзок и скор, но был долготерпелив и рассудителен в употреблении власти своей связательной, то есть в отлучении и анафеме. Господь дал нам к созиданию, а не к растройству, – говорит апостол (2 Кор. 10, 8). И намерение того же учителя народов было предать коринфянина, явно грешника, сатане во измождение плоти, чтобы дух был спасен (1 Кор. 5, 5). Цари, принимая участие в издании законоположений об отлучении, имели иногда, как увидим далее, влияние и на самый состав чина Православия, в котором изрекалось отлучение.

Отлучение совершалось апостолами в обществе верных. Так был отлучен коринфский нечестивец. Апостол отлучил его своей властью (ср. 1 Кор. 5, 5), но требовал, чтобы отлучение совершилось в собрании верных, и писал, что оно должно быть во имя Господа нашего Иисуса Христа, силою Его (ср. 1 Кор. 5, 4). После апостолов в первенствующей Церкви отлучение совершалось епископами вместе с пресвитерами и производилось в собрании верных.

Великое отлучение – анафематствование – совершалось главным образом на Соборах: Вселенских и Поместных. Согласно древнему обычаю, по которому суд и отлучение от Церкви совершал епископ вместе с клиром и производил его в общем собрании христиан, в чиноположениях Православия указывается производить отлучение в общем собрании верных и в присутствии собрания иереев.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Читать книгу целиком
Поделитесь на страничке

Следующая глава >