Полотно Кузьмы Петрова-Водкина «На линии огня» создано в самый разгар войны и посвящено теме жертвенного служения высокой идее, любви к Родине. Представленная в дни февральской революции 1917 года на выставке «Мир искусства», картина вызвала поток откликов в печати. В своей статье Леонид Андреев писал: «Единственный центр картины — фигура умирающего прапорщика. По чистосердечной простоте выражения, по силе экстаза, по мастерству рисунка я не помню другого образа «святой смерти», который можно было бы поставить в ряд с этим <…>. Он жив, он смотрит — и в то же время вы ясно видите, что он мертв, убит, что земля уже не служит опорой его ногам, что он весь в воздухе, без поддержки, как луч, что в следующее мгновение он рухнет, навсегда прильнет к сырой земле. Эта необыкновенная воздушность, этот полет на невидимых крыльях — удивительны».

Решение Петровым-Водкиным темы смерти на поле боя апеллирует к эпизодам романа «Война и мир» Л. Н. Толстого, а во фрагменте изображенного боя вновь узнаются хвалынские холмы и простирающиеся с высоты родные волжские дали. Динамика и статика происходящего акцентированы на фигуре прапорщика в момент перехода его жизни в инобытие.

Мальчик-офицер застыл в вечной своей остановленности, и рука его покоится на пробитом пулей сердце. В этот трагический момент он перестал быть с теми, кто за его спиной продолжает штыковую атаку. Солдаты ритмически связаны боевым порядком, общим строем, общим бегом. Их лица едины в выражении обреченного героизма. Лицо прапорщика, напротив, спокойно и безмятежно. Он уже один на один с божьим миром, его душа словно возносится над родной землей, над уходящей к линии горизонта равниной, пашнями, лесами и деревнями. Он герой и жертва, и он победитель над смертью. Тема праведной смерти звучит в картине как утешение, как обещание спасения. Любимое изречение Петрова-Водкина в письмах тех лет: «Да спасет Бог Россию».

Во время войны художник служил в учреждениях военного ведомства в Петрограде, и театр военных действий мог наблюдать непосредственно. К. С. Петров-Водкин создал эпически-идеализированный образ Первой мировой войны, в котором отразилась его художественно-теоретическая система. Произведение построено на основе принципа трехцветия: синего, желтого и красного цветов (основные цвета согласно концепции художника). Обращает на себя внимание замедленность плавных движений, акцентирование жестов, оберегающих и угрожающих. Композиционный принцип «сферической перспективы» позволяет изображать все происходящее одновременно сверху и сбоку, передавать ощущение «земли как планеты». Таким образом, художнику удается создать произведение планетарного звучания вне времени и пространства.

Второе название картины «Первая немецкая война». Набросок к картине (бумага, акварель, графитный карандаш) – РГАЛИ, подготовительные этюды (бумага, итальянский карандаш, акварель) – ГРМ.

На обороте надпись: «На линии огня» (Первая немецкая война), картина К.С.Петрова-Водкина, поднесенная в дар Русскому музею на память автора, который жил, работал и умер в городе Ленинграде, сентябрь 1951 г. от дочери автора Елены Кузьминичны и вдовы Марии Федоровны Петровой-Водкиной.

Смерть комиссара. 1927 Петров-Водкин Кузьма Сергеевич (1878-1939)

Смерть комиссара – Кузьма Сергеевич Петров-Водкин. 1928. Холст, масло. 196х248
Картина «Смерть комиссара» занимает центральное место в советском периоде творчества Петрова-Водкина. Ее созданию предшествовала такая значительная работа художника, как «После боя» (1923). Одна из основных для Петрова-Водкина тема жизни, жертвенности и смерти решена была здесь впервые в образах героев революции.
Наиболее глубоко воплощение этой темы дано в произведении «Смерть комиссара». В основу сюжета картины взят один из эпизодов жестоких боев гражданской войны. Падает смертельно раненный комиссар, его тяжелеющее тело поддерживает красноармеец, отряд бойцов продолжает движение вперед. Однако в согласии с выработанной художником концепцией изображенная сцена перерастает рамки факта, поднимаясь до философского, символического звучания.
В этом произведении находят свое полное выражение художественная система автора, его оригинальное понимание живописного пространства и колористического строя. Сосредоточивая внимание на основной группе, данной крупным планом, мастер открывает в картине значительную пространственную глубину с дальними селениями, плавными силуэтами холмов, с синей лентой реки. Словно глазами умирающего комиссара увиден этот мир, огромный, как планета, и в то же время, близкий и осязаемый, остро динамичный и застывший. Петров-Водкин отказывается от традиционной линейной перспективы. Композиционные точки зрения художник перемещает в строгой последовательности как бы по поверхности сферы, что дает ему наибольшую полноту охвата. Этот прием сферической перспективы играет роль художественной метафоры, выражающей в поэтической форме философскую позицию автора. Изображенное событие приобретает космическое общечеловеческое звучание. Здесь же и ключ к пониманию замысла картины — мгновение смерти комиссара открывает смысл его жизни, смысл его героической жертвы, утверждающей революцию.
При всей многоплановости композиционного построения картина воспринимается как пластическое целое. Этому во многом способствуют точно найденные отношения силуэтных очертаний центральной группы, отряда и деталей пейзажа, единство ритмической организации.
Значительную роль в образном решении играет колорит картины. Вся живопись выдержана в гармоническом сочетании голубовато-зеленых и охристых тонов. Цвет картины подчеркивает глубину пространства, акцентирует основные планы и группы, помогает ощутить легкость и прозрачность голубоватой дымки, материальность, весомость предметов и фигур. Напряженным, драматическим аккордом звучит черный в сочетании с красным в фигуре комиссара. Равновесие основных цветовых плоскостей определяет цельность и декоративность холста. Торжественной красотой колористического строя художник утверждает нравственную красоту героев, их подвига.
Это произведение подвело итог многим живописным и философским исканиям Петрова-Водкина. Кроме того, оно стало одним из этапных произведений советского искусства.

Картина Петрова-Водкина «После боя», написанная в 1923 году, стала важной вехой в живописи художника, ознаменовав новый этап его творческих исканий. До этого момента все картины художника не имели конкретной временной привязки и носили не конкретный характер. Персонажей его картин можно было поместить в любой отрезок времени — и везде они смотрелись бы аутентично.

«После боя» — это картина, имеющая четкую, конкретную привязку к изображаемой эпохе. Художнику было недостаточно изобразить трех печальных красноармейцев, вспоминающих погибшего товарища. Чтобы усилить воздействие своего произведения, на заднем плане он изображает эпизод боя, мысленно встающий перед взорами героев. Красноармейцы видят своего товарища именно в момент гибели — и это видение заслоняет собственно битву. Мгновение смерти как будто запечатлено на изнанке век каждого из сидящих за столом — не остается никаких сомнений, что они еще долго будут вспоминать происшедшее. Воспоминание, послужившее поводом для сбора всех участников за столом, изображено в холодных синих тонах, что еще больше подчеркивает жуткую сущность происходящего.

Скорбящие красноармейцы на переднем плане картины, напротив, нарисованы теплыми красками, мягкими мазками, составляя разительный контраст с прозрачным темно-синим фоном. На лицах героев нет ненависти и жажды мести — скорее, теплая грусть по так рано погибшему соратнику. Печальные, вдохновенные образы воинов служат напоминанием о бренности всего живого. Пустой котелок на столе подчеркивает ту леденящую пустоту на границе жизни и смерти, которую, без сомнения, почувствовали солдаты. Каждый из них понимает, что завтра и он может стать на этой границе — но решимость и твердость, читающаяся во взглядах, говорит о желании воевать до конца, до победы.

Петров-Водкин писал: «Что касается «Тревоги», то я думаю, ясно по самой трактовке <…>, что это накопление революционной борьбы, это всегдашнее неспокойствие, всегдашняя боязнь за то, чтобы не дрогнули завоевания революции…».

Создавая картину об эпохе Гражданской войны художник так комментировал свой замысел: «…засвистели сирены, которые созывают всех трудящихся на защиту Петрограда. Вот именно этот момент мне и хотелось передать». И дальше Петров-Водкин раскрывает истинный смысл своей «Тревоги»: «Но мне хотелось сделать сюжет не местным, а сделать более широко, передать тревогу исторического масштаба, масштаба больших переживаний…».

Тревога проявлена во множестве деталей: в беззащитной, совсем не героической мещанского вида фигуре рабочего, который напряженно из-за занавески всматривается в окно, в холодной синеватой уличной мгле, в смятой газете, в брошенном на край стола мятом фартуке, в старых и изорванных обоях. Еще более она возрастает при взгляде на спящего безмятежно в своей кровати ребенка. Трагизм происходящего очевиден: тихий домашний мир внезапно застигнут чем-то грандиозным, что надвигается на город, на дома и людей, живущих в них. И это нашествие неотвратимо, как сама судьба.

«Тревога“ Кузьмы Петрова-Водкина — это воспоминание о поре, когда мир представлялся не только яростным, но и прекрасным, — о ней напоминает октябрьский номер „Красной газеты“ за 1919 год. О поре написания картины напоминают часы, показывающие девять часов тридцать четыре минуты — 1934 год. Ничего не разглядеть в окне, которое у Петрова-Водкина всегда было окном в мир, способом объединения внешнего и внутреннего пространства: „вселенная — место глухое“. Большое время остановилось. Пространство замкнулось.