Крупин, Владимир Николаевич

В Википедии есть статьи о других людях с такой фамилией, см. Крупин; Крупин, Владимир.

Владимир Крупин

Дата рождения

7 сентября 1941 (78 лет)

Место рождения

• Кильмезь, Кировская область, РСФСР, СССР

Гражданство (подданство)

• СССР
• Россия

Род деятельности

прозаик, публицист, редактор, педагог

Направление

деревенская проза

Язык произведений

русский

Дебют

«Зёрна» (1974)

Премии

• • Всероссийская литературная премия им. Святого благоверного князя Александра Невского (2009)
  • Патриаршая литературная премия (2011)

Награды

Произведения на сайте Lib.ru

Валерий Ганичев, Владимир Крупин, Валентин Распутин на вручении Большой литературной премии России за 2011 год. Окрестности поселка Кильмезь Кировской области, малой родины Владимира Крупина.

Влади́мир Никола́евич Крупи́н (род. 7 сентября 1941, Кильмезь, Кировская область) — русский православный писатель, публицист и педагог. Главный редактор журнала «Москва» (1990—1992). Лауреат Патриаршей литературной премии (2011). Кавалер орденов Дружбы народов и Ф. Достоевского первой степени. Почётный гражданин Кировской области (2016).

Биография

Родился в семье лесничего. После окончания школы в 1957 году работал в газете, был членом бюро райкома комсомола, выдвигался на должность секретаря райкома комсомола. Три года служил в армии, в ракетных войсках, в Москве. Член КПСС с 1961 года. Не пройдя по конкурсу в Литературный институт, поступил на филологический факультет Московского областного педагогического института, который окончил в 1967 году. Работал учителем русского языка, редактором в издательстве «Современник», был парторгом издательства (уволен после выхода в свет повести Георгия Владимова «Три минуты молчания», 1977).

Первая книга «Зёрна» вышла в 1974 году, когда Крупину было 33 года, но широкое внимание привлёк к себе повестью «Живая вода». Впервые «Живая вода» была опубликована в восьмом номере журнала «Новый мир» за 1980 год. После публикации повести Владимира Крупина «Сороковой день» в журнале «Наш современник» (1981) был уволен заместитель главного редактора Ю. Селезнёв.

Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье. На странице обсуждения должны быть пояснения.

В 1990 году писатель подписал «Письмо 74-х». В октябре 1990 года подписал «Римское обращение».

С 1990 по 1992 год Владимир Николаевич Крупин — Главный редактор журнала «Москва».

С 1994 года преподаёт в Московской духовной академии; с 1998 по 2003 год — главный редактор христианского журнала «Благодатный огонь».

Многолетний председатель жюри фестиваля православного кино «Радонеж». Сопредседатель Союза Писателей России.

Супруга — писательница Надежда Леонидовна Крупина.

Позиция и высказывания

В своих статьях и интервью не раз высказывался по проблемам отношения полов, миграционной политики, религиозной терпимости, развития языка:

• он отрицательно относится к сексменьшинствам, называя «гей-парады» парадами извращенцев
• назвал коррупционеров прислужниками сатаны
• выступает против ИНН, электронных карт и других инноваций, связанных с автоматизацией и электронной обработкой документооборота
• критикует современное искусство и не посещает соответствующие выставки и экспозиции
• выступает против англицизмов и внедрения в русских язык иностранных технических терминов.
• на заседании Общественной палаты, посвящённом концепции преподавания школьного курса литературы, назвал единственным положительным героем в культуре Иисуса Христа.

Тепло отзывался о учёном и православном патриоте Фатее Шипунове, занимавшемся неакадемическими и псевдонаучными исследованиями.

Отзывы и критика

Манера повествования Крупина — свободная, часто с элементами комического, иногда на грани фантастики. Проза Крупина своим символизмом напоминает притчу, тем более, что Крупин активно использовал эзопов язык. Крупин — православный христианин, и он указывает на основные, религиозные проблемы человеческого существования, поэтому в его главном герое есть что-то от мудрости старого деревенского юродивого. Для прозы Крупина типично полное отсутствие авторского комментария.

Сочинения

• Зёрна, 1974 (сборник рассказов)
• До вечерней звезды, 1977 (сборник рассказов)
• Живая вода // «Новый мир», 1980, № 8
• Вербное воскресенье, 1981
• Сороковой день // «Наш современник», 1981, № 11
• Живая вода: повести и рассказы. — М.: Советский писатель, 1982. — 296 с.
• Во всю ивановскую, 1985
• Дорога домой, 1985
• Вятская тетрадь, 1987 (сборник)
• Прости, прощай…, 1988
• Родная сторона: повести и рассказы / М.: Детская литература, 1988. — 270 с.: ил.
• Бу­дем как де­ти: Рас­ска­зы. По­вес­ти. Ро­ман. М., 1989;
• Из­бран­ное: В 2 т. М., 1991;
• Как только, так сразу (повесть) // «Наш современник», 1992, № 12
• Детский церковный календарь, 2002
• Русские святые, 2002
• Повести последнего времени, 2003
• Прошли времена, остались сроки. — Сыктывкар, Издательство «Эском», 2005. — 128 с.
• Освящение престола. Будни сельского храма. Записки прихожанина, 2005 (три повести)
• Незакатный свет. Записки паломника, 2007
• Дымка, 2007 (сборник рассказов)
• От застолья до похмелья. Русский взгляд на глобализм, 2007 (сборник рассказов)
• Афон. История и современность Святой Горы, 2008 (религиозная публицистика)
• Святая Земля. Там, где прошли стопы Его, 2009 (религиозная публицистика)
• Босиком по небу, изд. Сибирская Благозвонница, 2010
• Афон. Стояние в молитве, изд. Сибирская Благозвонница, 2011
• Книга для своих / Сост. Д. И. Кузнецов, предисл. Е. Н. Семыкина / Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2012. — 512 с. ISBN 978-5-4261-0018-3
• Море житейское (недоступная ссылка) // Отв. ред. О. А. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2016. — 752 с. ISBN 978-5-4261-0155-5

Премии и награды

• Орден Дружбы Народов (1987)
• Всероссийская литературная премия им. Святого благоверного князя Александра Невского (2009)
• Премия «Вятский горожанин» (2010)
• Патриаршая литературная премия (2011)
• Орден Достоевского I степени (2012, общественная награда Пермского края)
• Орден «Высокая степень творения» правительства Палестины (2015)
• Почётный гражданин Кировской области (2016)
• Благодарственные письма, Почётные грамоты, Дипломы разных регионов России и стран мира.

Примечания

1. Письмо писателей губернатору Пермского края
2. Владимир Крупин: «Я всегда хотел быть писателем…»
3. Православие.Ru: Владимир Крупин
4. Владимир Крупин: Отрадно, что наша власть хотя бы что-то начала понимать
5. Диктатура воровства
6. Мухаметшина Е. «Толстой, конечно, глубоко отвратен». «Газета.ру» (15 мая 2014). Дата обращения 17 мая 2014. Архивировано 16 мая 2014 года.
7. Труд: ПАРАДОКСЫ ФАТЕЯ ШИПУНОВА
8. ГТРК «Вятка»: Новости. Вятский горожанин.

Статьи

• Крупин Владимир. Поле Куликово: Осенью будущего года исполняется 600 лет одной из величайших битв в истории Родины // Комсомольская правда, 13.09.1979.
• Крупин Владимир. «Земля еси и в землю отыдеши».
• Крупин Владимир. Русские тезисы.
• Рассказы // Благодатный огонь, № 1.
• Вася, отбрось костыли // Благодатный огонь, № 2.
• Папа в моей жизни // Благодатный огонь, № 3.
• Бессовестный бѣс // Благодатный огонь, № 4.

Литература

• В. Н. Кру­пин: биб­лио­гра­фи­че­ский ука­за­тель. Ки­ров, 1993.
• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / . — М. : РИК «Культура», 1996. — XVIII, 491, с. — 5000 экз. — ISBN 5-8334-0019-8.

Ссылки

• Владимир Крупин. Православие.Ru
• Владимир Крупин в «Журнальном зале»
• Владимир Крупин. Газета «День литературы»
• Владимир Крупин. Российская государственная библиотека
• Владимир Крупин Библиотека Конгресса США
• Владимир Крупин Британская библиотека
• Владимир Крупин. Европейская библиотека (The European Library)
• Крупин, Владимир Николаевич в каталоге «Библус»

Лауреаты Патриаршей литературной премии

• Владимир Крупин (2011)
• Олеся Николаева / Виктор Николаев (2012)
• Алексей Варламов / Станислав Куняев / Юрий Лощиц (2013)
• Николай Агафонов / Валерий Ганичев / Валентин Курбатов (2014)
• Юрий Бондарев / Юрий Кублановский / Александр Сегень (2015)
• Николай Блохин / Борис Екимов / Борис Тарасов (2016)
• Виктор Лихоносов / Борис Споров / Ярослав Шипов (2017)
• Константин Ковалёв-Случевский / Владимир Костров / Виктор Потанин (2018)
• Дмитрий Володихин / Александр Стрижёв / Михаил Тарковский (2019)

Русский писатель Владимир Крупин (+ видео)

Писатель Владимир Крупин – лауреат Патриаршей литературной премии имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия. Имя стало известно сегодня, 26 мая 2011 года, на церемонии награждения в рамках празднования Дней славянской письменности и культуры в Храме Христа Спасителя.

Автор повестей «Живая вода», «Сороковой день», «Вятская тетрадь» рассказывает читателям «Правмира» о том, в чем истинное назначение литературы, как государство зарабатывало на книгах, почему он не стал московским интеллигентом и о многом другом…

Владимир Крупин

Владимир Крупин

Родился 7 сентября 1941 в с. Кильмезь Кировской области, сын лесника. Окончив сельскую школу, работал слесарем, грузчиком, рабселькором районной газеты. Служил в армии, учился в Московском областном педагогическом институте им. Н.К.Крупской. Работал на Центральном телевидении, в различных литературно-художественных издательствах, преподавал в школе. «Писатель-деревенщик». Был секретарем правления Московского отделения Союза писателей РСФСР, Союза писателей СССР; членом редколлегии журнала «Новый мир», главным редактором журнала «Москва» (1989-1992). С 1994 преподает в Московской духовной академии.

Русский писатель

Обычно я отказываюсь от премий. Так, отказался от премии Льва Толстого, поскольку думаю про него то же, что святой праведный Иоанн Кронштадтский. Вообще я хочу, чтобы обо мне говорили, когда умру: «Ушел русский писатель», а то когда на похоронах стоишь и слышишь перечисление регалий (лауреат премии такой-то, лауреат другой), чуть ли не забываешь, о ком идет речь.

Но в данном случае – другое дело. Патриаршая премия для меня почетно, ведь это своего рода оценка мои литературных заслуг Церковью. Не мог я отказаться и от премии святого Александра Невского. Кстати, она была безо всякого денежного вознаграждения.

Бесполезная литература

Мне кажется – литература, которая не говорит о Боге – бесполезна. Литература должна вводить если не в храм, то хотя бы в церковную ограду.

Русская литература всегда была на стороне униженных и оскорбленных и всегда была народной.

Когда в 60-е годы возникла литература духовных народных исканий, критики немного свысока обозвали ее «деревенской прозой». «Деревенщиков» — Василия Шукшина, Федора Абрамова, Василия Белова и других замечательных писателей — как бы противопоставляли городской литературе. Прошло не так много времени и принадлежать к «деревенщикам» стало очень почетно. Хотя я давно живу в Москве и у меня много работ, не посвященных деревне, но когда меня причислили к «деревенщикам» — это было большой честью…

Современная литература — внутреннее

Да, мы говорим о том, что тиражи упали, что литература дорожает, стала менее доступной, читателей стало меньше. Но, кроме внешних причин, вызвавших это, существуют и внутренние. В нашу жизнь стало входить много духовной литературы. И никакой Союз писателей не заменит писания Феофана Затворника, Игнатия Брянчанинова, работы Константина Леонтьева… И духовная литература не то чтобы стала соперничать со светской, она просто взяла на себя огромное число читателей. Поэтому жаловаться на то, что нас стали меньше читать – не нужно. Люди не перестали читать, у них появились другие магниты в книжном мире. Но литература жива и за счет этого соседства с духовными сочинениями улучшится и будет с себя строже спрашивать.

Современная литература — внешнее

В последние годы русская литература потерпела сильные таранные удары, в том числе от тех средств массовой информации, которые стремятся лишь «развлечь публику»… Но все-таки она живет, причем во всех жанрах. Много интересных поэтов: здесь можно назвать Светлану Сырневу, Диану Кан, Вячеслава Артемова, Николая Рачкова, Геннадия Иванова, Анатолия Гребнева. В прозе – еще и моё поколение, слава Богу, не ушло на покой – это Валентин Распутин, Василий Белов, Виктор Лихоносов… Хорошие вещи создают представители других поколений писателей — Александр Сегень, Михаил Попов, Виталий Богомолов, Евгений Шишкин, Лидия Сычева.

Писатели (слева направо) Владимир Крупин, Валентин Распутин и Василий Белов на озере Байкал. РИА Новости

Заработать на книгах

Русские писатели сейчас живут необычайно тяжело. Я не жалуюсь, а просто рассказываю. Издатели иногда могут совсем не заплатить. Так, за книжку «Босиком по небу» мне дали 20 экземпляров книги, за «Россию спасет святость» — 50 и – все.

Почему так происходит? Потому, что издателей грабит книжная торговля… Вот, лежит, скажем, в лавке моя книга «Россию спасет святость» — где-то рублей за 270. И наверняка многие думают: «Вот он какой, православный писатель, наверное, без конца на Канарах отдыхает». И не догадываются, что я ничего не получаю от продаж. Получает та самая книжная торговля.

Раньше было распространение книг, — от Камчатки до Средней Азии, была отлажена система книготорговли. И в государственную казну первая статья доходов была – водка. Вторая – книги. О чем не многие знают.

Если государство будет владеть книготорговлей, вовсе не значит, что оно будет что-либо диктовать писателю. В том числе идеологически. Тем более, что сейчас вообще никакой идеологии нет. Кроме идеологии денег.

От Достоевского до революции?

Я как-то меньше стал читать Достоевского. Он хорош в «Дневнике писателя», в «Записках из мертвого дома», но в «Преступлении и наказании» — он ТАК описывает Петербург, что у читателя возникает только одна мысль: надо срочно делать революцию.

Вообще к творчеству каждого писателя надо подходить с рассуждением. Мы же не можем всецело принять Лермонтова, даже того же Пушкина, Блока или Есенина. Но это не значит, что их вообще не следует читать. Просто нужно отсекать то, что противоречит взглядам читателя-христианина.

Проза, стихи – душа писателя на рентгене. И о вере нужно говорить искренне – или лучше совсем не говорить.

Вообще, если атеист – порядочный человек – это лучше, чем человек лукавый, теплохладный, увиливающий, но считающий себя верующим.

Писатель, который пишет на христианские темы и владеет христианской лексикой, но не живет церковной жизнью — не сможет в полной мере убедить читателя в том, о чём он пишет.

Без слащавости

Писать о вере – сложно, дабы не возникало ноток неестественности, слащавости. Чтобы решиться – надо ждать внутренней готовности, накопить груз опыта — жизненного, творческого и духовного. Державин, Ломоносов – они же не сразу приступили к переложению псалмов? Так же, как и великий Пушкин не сразу, на заре творчества, создал «Отцы пустынники и жены непорочны», «Капитанскую дочку». Из Савла в Павла человек меняется раз в тысячелетие. А путь к Церкви, в том числе и в литературе – длительный, но очень благодатный и единственно необходимый.

Митинг и Крестный ход

Митинг – дело неплохое, ведь люди собираются, чтобы выразить своё мнение власть придержащим. Но все-таки гораздо предпочтительнее Крестный ход. Это пример того, как люди могут единым сердцем, едиными устами говорить об одном – славить Бога. Я очень многие годы ходил на Великорецкий Крестный ход, был на Екатеринбургском Царском Крестном ходе. Какие удивительные лица! Какой заряд спокойствия, молитвенности получаешь!

О деньгах

Деньги – как средство проживания – это нормально. Когда их не хватает – тоже нормально. Я сейчас очень нуждаюсь в деньгах, на старости лет дожил до того, что все время думаю, где их взять. Тем более, у меня сейчас родительский дом сгорел, где прошли мои детство, отрочество, юность. Сейчас мы на его месте с батюшкой, с местной администрацией собираемся строить музей православной культуры.

Деньги – категория нравственная, и, если у кого-то их становится много, значит, у кого-то становится меньше. Такой переливающийся сосуд. Если богатеет олигарх, значит, беднеет одна из губерний России.

Зацикливаться на деньгах не надо. Есть у меня средства на скромную одежду, на картошку – уже слава Богу! Когда человеку немного надо, он более свободен. И пугаться честно заработанных денег тоже не надо.

Как измерить веру?

Народный художник РФ Валерий Балабанов, писатель Владимир Крупин и настоятель Сретенского монастыря отец Тихон перед началом устного выпуска телепередачи «Русский дом» в Центральном доме литераторов. Фото: Юрий Сомов. РИА Новости

Когда слышу: вот, у вас в стране верующих-то всего процента три-четыре, я удивленно пожимаю плечами. Веру процентами не измерить, она может быть проверена одним единственным мерилом – готовностью умереть за Христа. Перед революцией какое было богоотступничество! А когда грянули гонения, сколько людей открыто сказали: «Я — православный» и пошли за это на смерть. Знали ли они в повседневной жизни, что готовы к такому подвигу? Я думаю – нет.

Отыскать тему

Я никогда не думаю, откуда взять тему. Просто хочется о чем-то написать, я и пишу. Жизнь, она дает такие образцы, что все фэнтези кажутся скучной выдумкой. В жизни есть все в гораздо большем количестве, чем можно выдумать. Я никогда ничего не измышлял, сюжеты подсказывала сама жизнь. Например, я решил описать одну историю, когда узнал про мальчика, родители которого хотели разойтись, и, чтоб жить в одном районе, они решили давать объявление о размене квартиры не в газете, а самолично расклеить их по близлежащим улицам. Так этот мальчик ночью бежал за папой и срывал объявления. Ну как об этом не написать? А вот Любочка, о которой я тоже написал. Она жила в хорошем детском доме, с ласковым, заботливым персоналом. Но все время убегала из детского дома к матери, лишенных родительских прав. Мать пила и била эту Любочку, так что обратно в детский дом, где её любили, девочка возвращалась в синяках. Чтобы вновь уйти к матери. «А если мама упадет во дворе, кто её домой приведёт?» — говорила она.

А в последнее время я, может быть, к сожалению, может — к радости, пишу из послушания. Вот решил я оформить какие-то свои мысли, как владыка Климент говорит: «Владимир Николаевич, вам надо написать о преподобном Тихоне Калужском!» И всё, я руки по швам.

Взрослые и дети

Видеоинтервью телеканала Доверие

Мне гораздо тяжелее выступать перед взрослыми, чем перед детьми. Взрослые – закосневшие в своем воспитании, мышлении. Начинаешь им говорить какие-то правдивые вещи о нашей истории, о людях, сделавших революцию, а они – замыкаются или просят: «Не трогайте самого дорогого!»

Госпожа интеллигенция – она всегда, что называется, «вещь в себе». И ведь надо же до чего интеллигенты додумались: назвать человека мерой всех вещей. Наша жизнь – горящая спичка, по сравнению с солнцем.

Помню советские времена – я был партийный и спокойно, никого не боясь, открыто ходил в Церковь. Будучи членом парткома, предлагал брать пример с Польши, где коммунистов венчали, отпевали… И гонений никаких за свои убеждения не испытывал.

Интеллигенция видела оттепель, свободу только в возможности издавать запрещенные книги, слушать зарубежную эстраду – вот уровень понимания свободы. А свобода для христианина – растворение своей воли в воле Божьей.

Конечно, были на кухнях диссидентские разговоры. Но вечером ругавший власть утром выходил на трибуну и говорил то, что ему приказано. Я никогда не обольщался насчет интеллигенции. И рад, что прожив пятьдесят лет в Москве, так и не стал московским интеллигентом.

Где родился

Владимир Крупин. Фото Александра Тягны-Рядно

Место рождения, детства человека играет решающую роль в его жизни. Вот я смотрю на коллег – горожан и думаю, о чём им писать? Асфальт, голуби, дворовый футбол. А дальше? Давящее пространство городских улиц? А ребенку нужно выбежать во двор, чтобы мычала корова, чтобы собака любимая подскочила! Дальше – река лес… И все время что-то приходится делать – то поливать, то с сорняками бороться, то кур покормить. А языковая среда?! У меня писатели – это отец с матерью да деды с бабками. Я просто записываю. У нас вообще такое количество талантов прорезается через изначальную близость к природе, к большой семье. Воспитание, атмосфера в семье – решающее дело.

Я с детства хотел быть писателем и много читал. И ребята из класса стали называть меня «запечный таракан». Я так переживал: ведь какая девочка полюбит мальчика с таким прозвищем?! С другой стороны, эта детская жестокость на самом деле позволяет добиваться большего.

Правильно настроить

Я всю жизнь работаю учителем. И жена тоже. К тому же она уже вот 22 года главный редактор журнала «Литература в школе». Мы с ней и познакомились в Московском Областном Педагогическом Университете.

Где я только ни преподавал – и в школе, и в Литературном институте, и в Московской Духовной академии. Мне очень нравится рассказывать ученикам о русской литературе, только сил уже не остается. Духовник мой сказал: преподавать за тебя смогут, а писать – нет.

Главное, чтоб учитель любил детей. Я забываю, чему учила меня Марина Афанасьевна на уроках математики. Но помню, как она ко мне относилась, помню, как предложила написать пьесу про шар. Я шар и играл, и меня все дразнили толстым, хотя я толстым не был. Это потом детство вспоминается, как золотое сияние, а на самом деле – время довольно жесткое…

Говорят женщине – третий ребенок самый одаренный. А она: «Мне и с одним-то тяжело». Значит того, самого талантливого, не родит.

Тонкая грань между психически здоровыми и больными

Тема психиатрической лечебницы. На самом деле там не психически больные, а душевнобольные. Почувствуйте разницу. Работая над повестью «Как только, так сразу», я занимался изучением ненаследственных психических болезней. Мой друг замечательный поэт Анатолий Гребнев как раз работал в такой клинике. Я приезжал к нему постоянно, много читал соответствующей литературы, наблюдал. И вдруг начинал почти у всех здоровых выделять те или иные призраки «психических отклонений». Мы настолько близки, здоровые и нездоровые, что грань провести трудно.

Легче жить становится, когда ты с Богом живешь. Исчезает брюзжание, недовольство… Слава Богу за всё! За то, что я православный, за то, что родился и живу в самой лучшей стране – в России.

Беседовала Оксана Головко

Вы прочитали статью Владимир Крупин — русский писатель. Читайте также:

Первая исповедь —Марусины платки

Владимир Крупин

Живая вода

Знак информационной продукции 12+

© Крупин В.Н., 2017

© ООО «Издательский дом «Вече», 2017

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2017

Сайт издательства www.veche.ru

Живая вода

Тебе на память, мне на камень.

Заговор

– Жили-были… – начинал Кирпиков, но Маша кричала:

– Ой, только не дед да баба!

– Мать, слышь?

– Чего? – откликалась из кухни Варвара.

– Чего внучка-то говорит, хватит, говорит, пожили.

– Живите, – разрешала Маша. – Ты мне не сказку расскажи, а про себя.

– Про себя? – Кирпиков раскрывал газету, притворялся, что изучает ее, и докладывал: – Про меня ничего не написано.

– Как ты был маленьким, – заказывала Маша. – Как ходил за живой водой.

– Ходил и ходил.

– Ну, деда, ну последний раз! Ну! «Жили вятские мужики плохо, но этого не знали…» Деда! Дальше!

– Жили и жили. И думали, что живут хорошо, не хуже других, но пришел захожий человек, говорит: «Чего это вы так плохо живете? Живой воды, что ли, не пивали?»

И сам Кирпиков, и Маша, и Варвара знали, что он расскажет историю до конца. Для Маши-то! Да она как хотела им вертела. Да он и рад был. Машенька тоже бегала за ним как хвостик, как привязанная. И не разобрать было, кто из них ребенок. Машенька воскресила начало его жизни. Оно как будто уходило куда-то на пятьдесят лет и вот – вернулось.

Это не было стариковское впадание в детство, нет, эти воспоминания были за семью печатями взрослого труда, нехваток, лишений, войны, снова труда, глухоты к детству собственных детей, но пришла Маша, положила свои ручонки на эти печати, и они исчезли, двери упали прахом, и – боже мой! – как и не было всей жизни, а только детство.

Как, оказывается, он много знал сказок! Будто он сам сочинил все сказки про дурачков, и Бабу-ягу, и Кощея, он свободно шел по незнакомой дороге, уверенный, что выйдет к нужному месту. А песни! Уж на что Варвара певунья, и та диву давалась, как муженек распевал «Ой да вы не вейтеся, русые кудри…», «Во субботу, день ненастный…» (эту она даже подтягивала, а Машенька, не вдаваясь в смысл, танцевала), «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа…». А сколько вполне печатных частушек сыпалось вдруг из памяти Кирпикова на восхищенную Марию.

Она не оставалась в долгу и угощала стариков новомодными песнями, которых знала множество. «Не плачь, девчонка…», «Снегопады – это очень, очень хорошо…», «То ли еще будет…» и другие, заставляла деда играть в детский сад. Варвара раз усмеялась, когда ее старик изображал мальчика-бояку. «Не бойся, мальчик, – говорила Маша, приступая к лечению, – сейчас машинка немного пожужжит, пыль с зубиков сдуем, и все». Кирпиков, помнящий выдирание остатков зубов без заморозки и делание искусственной челюсти, искренне выказывал ужас. Пришлось побыть ему и тетей воспитателем, а Маша являлась к нему в группу с проверкой. «Что-то у вас, Александра Ивановна (Кирпиков надевал Варварин фартук), дисциплина хромает. Сделайте выводы». И Кирпиков делал. Он проводил собрание и стращал непослушных кукол-детсадовцев криком: «На Гитлера работаете!» То-то Маше смеху.

– Ну, деда, – напомнила Маша, – «сказал им захожий человек: чего это вы так живете, что хуже вас никто не живет?».

– Мужики говорят: «Ты давай уматывай по холодку, а уж мы сами разберемся». Ну, он умотал, а мужики задумались. День думают, два, неделю: а вдруг в самом деле живут хуже всех? Обратно, и живой воды не пивали. Надо спросить. Надо, как не надо! Кого спросить! Как кого? Бога, больше некого…

Маша усаживалась поудобнее. Кирпиков понимал, что запрягся в историю и надо тянуть до конца.

– Кого послать? Кого ни коснись, никто не хочет. Этот боится, этому некогда. На том грех, на этом два. Я тут же крутился. Мужики решили: пошлем Саньку. Молодой, на него не обзарятся. «Вали, Саня, узнай, как и что. И живой воды попроси. Если что, мы даром отработаем». Ладно, говорю. Да и самому охота поглядеть. Взяли меня мужики за руки, за ноги, раскачали и на небо забросили. Только рубаху в штаны заправил, апостолы: «Кто такой? Куда?..» Так и так, к самому. А там у них так налажено, все так сверкает, что стыдно в рванье-то. Да босиком. Один говорит: «Может, не пускать?» Другой все же за то, чтоб пустить, – много ли, мол, сопляк знает и все ж таки связь с народом. Пустить! Не успел моргнуть, как переодели, обули, представили. Вот, говорю, послали спросить. «Откуда?» – «Вятский». – «Что за народ?» – «Да ничего, – ему отвечают, – в рамках терпимости. Храмы вот только ставят деревянные, а в остальном терпят. И живут хорошо, ребятишки даже летом ходят обутыми. Перед вами наглядный пример». – «Еще какая просьба?» Вот, говорю, велели спросить, как бы живой воды, хотя бы по глоточку. Разговоров много, а не пробовали. «Выдать! Все?» Все не все, а уж сзади в спину тычут – кланяйся. Вышел в переднюю, очухаться не могу, думаю, как бы запомнить: вот эдак я стоял, вот эдак он сидел, а что ж не спросил-то, хуже мы живем или лучше? Гляжу, а уж я обратно босиком. Апостолы говорят: «Давай валяй ко своим, иди еще потерпи». А как, говорю, живой-то воды, ведь обещали. «Будет. Расплата потом». Подвели ко краю, спихнули. Да ловко рассчитали, упал на солому, глазами хлопаю, а в руках здоровенная бутыль. Кругом мужики. «Принес ли?» – «Вот». Стали пробовать. Да больно всем понравилась. Да раз пустили по кругу, да другой, да и песню запели.

– Какую песню? – спросила Маша.

– Какую? «Степь да степь кругом, путь далек лежит…»

– А в тот раз пели «Славное море, священный Байкал…».

– Не одну, много пели. Распелись, глядят – бутыль-то пустая. «Давай, Сань, недолгое дело, слетай за добавкой». Я и жду, когда раскачают да бросят на небо. «Нет, – говорят, – это ближе, беги в сельпо, никакой разницы…»

– И тут ты просыпаешься? – спросила Маша.

– И тут я просыпаюсь.

1

Не в бархатный сезон, как сказал поэт, пришел в мир наш герой, прожил жизнь, как велели, и неужели кто-то осудит, что в эти минуты он сидит за кружкой пива? Вернее, не сидит, а стоит и говорит речь. И все его слушают, хотя в час закрытия пивной невозможно завладеть общим вниманием. Хотел, например, некий Вася Зюкин от восторга души запеть, но тут же буфетчица Лариса выкинула певца. И снова тишина. Если бы в пивной могли выжить мухи, было бы слышно, как они пролетают.

– Мы чешем в затылке, а лысеем со лба, – говорил Кирпиков. – И точно так все. Поэтому, если даже мы спрыгнули не с одного дерева или вышли не из одной пещеры, все равно мы были братьями и сестрами. Хотя бы троюродными или четвероюродными. И если заняться, то везде найдешь свою родню. Даже в Африке, только, может, они не признаются…

Интересно, чем же привлек Кирпиков общее внимание? Разгадка заключалась во времени года: наступала весна. Уже высунулись из снежных варежек ладошки пригорков, уже хозяева поглядывали на огороды. Огороды были у всех – лошадь только у Кирпикова. Лошадью был безымянный мерин ле-собазы. Кирпиков числился сторожем лесобазы, но считал себя конюхом. «Слово “сторож”, – говорил он, – позорит нашу действительность. Раз есть сторож, значит, имеются воры. Но кому надо, тот и у сторожа украдет, а от честных и стеречь нечего».

Весной в дни посадки картофеля и осенью в дни уборки Кирпиков становился желанным для всех. Его наперебой угощали, лучше сказать – поили авансом, и что важнее для него – выслушивали. Он переставал быть Сашкой, вспоминалось его полное имя.

– Говорите, Александр Иванович, – возник робкий голос пенсионера Делярова.

– Приказываю слово «баба» вычеркнуть из всех списков! – приказал Кирпиков. – На полях заметьте: женщины. Приступайте!

– Нет списков, – сказал Деляров, – неоткуда вычеркивать.

– Дурак ты, – сказал ему Кирпиков.